Фальшивая графиня. Она обманула нацистов и спасла тысячи человек из лагеря смерти

Янина уже договорилась об устройстве детского дома в пригороде Люблина, где собиралась разместить детей, спасенных из лагеря Замосць. Многие матери, сознавая, какой опасности дети подвергаются в лагере, сразу же давали согласие на опеку ГОС, но некоторые отказывались, отчаянно желая верить в заверения немцев, что им позволят оставить детей при себе. Сотрудницы Янины спрашивали, что делать с такими сопротивляющимися матерями.

Очень вовремя Янина получила отчет от контакта в подполье в Варшаве насчет транспорта из Замосця, который нашли заброшенным на тупиковой железнодорожной ветке. Когда двери вагонов открыли, внутри нашли замерзшие трупы пятисот детей. Немцы быстро закрыли вагоны заново и отправили страшный груз в лагерь смерти Собибор, чтобы кремировать там в ямах[131].

В ужасе Янина без колебаний ответила своим сотрудницам в Замосце, чтобы те игнорировали отказы матерей. Любыми средствами, заявила она, «забирайте детей».

Глава 9 Польский вопрос

В морозное утро 26 февраля 1943 года Янина ехала с князем Воронецким и графом Скжинским на важную встречу. Настрой у них был осторожно-оптимистичным; машина везла их по дороге, ведущей в Замосць. Примерно в километре от города Янина увидела слева от дороги, за колючей проволокой, гигантские бараки трудового лагеря, построенного Глобочником для евреев, который обычно называли «Старым аэродромом», по месту нахождения. Еще через километр она увидела справа колючую проволоку, обозначавшую границу Майданека. За ней, в отдалении, шли заграждения с караульными башнями, окружавшие лагерь, который простирался до самого горизонта. Мрачные бараки чернели на фоне грязного снега, а трубы крематория выплевывали дым, расстилавшийся над дорогой. От его запаха Янину мутило.

Машина въехала в ворота, охраняемые эсэсовцами. Янина со спутниками показали свои бумаги и сообщили о цели приезда: у них назначена встреча с комендантом. Они прибыли, чтобы изложить свой план по кормлению заключенных Майданека. На этот раз, – Янина знала, – Флорштедт не откажет.

Перелом в ходе войны заставил немецкие власти пересмотреть отношение к помощи заключенным Майданека. В начале осени 1942 года нацистская Германия находилась на пике своего могущества, но с тех пор силы Британии и США высадились в Северной Африке, Красная армия одержала победу под Сталинградом, а союзнические войска бомбили немецкие города. Германия нуждалась в большом количестве рабочей силы – чтобы заменить мужчин, которые отправились поддерживать разваливающиеся фронты, – и в наращивании продовольственного импорта для предотвращения дефицита и падения духа в тылу. Нацистские лидеры рассчитывали получить и то и другое в Генерал-губернаторстве.

Это заставило генерал-губернатора Франка в декабре 1942-го поднять вопрос о пересмотре германской политики по отношению к полякам. Как он мудро заметил, обращаясь к подчиненным, «нельзя одновременно уничтожать поляков и рассчитывать на польскую рабочую силу». Генерал-губернаторство выполнит требования, предъявляемые Германией, заверял он, но для начала следует ответить на фундаментальный вопрос: «Следует… нам морить поляков голодом или кормить их?»[132]

Генрих Гиммлер задавался тем же вопросом в отношении 110 000 заключенных в его концентрационных лагерях. Германии нужны были работники, а у него имелась рабочая сила. Он мечтал превратить свои лагеря в крупные промышленные центры, где заключенные будут работать на военном производстве, тем самым компенсируя расходы СС на их содержание. Главным затруднением здесь являлась сама концепция концентрационного лагеря, предназначенного для уничтожения узников, а не превращения их в трудоспособных рабочих. Он мог бы предложить германской промышленности куда больше работников, если бы 80 000 заключенных не умерли во второй половине 1942 года, около 90 % – от голода, переутомления, болезней и травм. И это только зарегистрированных – не считая евреев, которых казнили сразу по прибытии в Аушвиц и Майданек. Если Гиммлер собирался извлечь максимум выгоды из своих концентрационных лагерей, то ему требовался не только приток новых заключенных, но также способ сохранять их живыми и трудоспособными – и желательно без дополнительных расходов со стороны СС[133].

Поэтому в конце октября 1942 года Гиммлер постановил, что семьям и частным лицам разрешается ежемесячно отправлять посылки с едой и одеждой узникам концентрационных лагерей. За этим вскоре последовали директивы комендантам и врачам лагерей снизить уровень смертности среди заключенных. Вместо того чтобы убивать их непосильным трудом, лагеря теперь должны были поддерживать в них жизнь, чтобы узники послужили экономическим интересам СС[134].