Фальшивая графиня. Она обманула нацистов и спасла тысячи человек из лагеря смерти

Между приездами Янины и доставками ею корреспонденции ячейки АК в Майданеке контактировали между собой и устроили общелагерное командование, базировавшееся в Поле 4. Оно отправляло еженедельные отчеты об условиях в лагере и о планах СС. Доктор Ромуальд Штаба сообщил про планы СС на производство ракет V‐1, о которых узнал от заключенных, прибывших на транспорте из Доры. Янина также докладывала в АК про то, что узнавала из разговоров с охранниками и сотрудниками администрации Майданека[226].

Гестаповцы в Майданеке знали, что в лагере имеется организованное сопротивление, и пытались выявить его участников. Пытками и угрозами они вынудили некоторых поляков стать шпионами и внедрили их в лагерные отделения. Янина получала предупреждения от заключенных и своего командования в АК, советовавших ей быть начеку. Она сознавала риск, на который идет, и в лагерь всегда въезжала с опаской. Почему вдруг заключенный, работающий на складе, так рвется помочь ей? Сильнее всего она подозревала свой контакт из АК в Поле 4, Новаковского. Организовать сопротивление там было сложнее всего, потому что поляки в отделении были в меньшинстве и арестовали их за криминальные, а не политические правонарушения. Однажды, учтя полученное предупреждение, Янина не включила в доставку никакой контрабанды. В Поле 4 эсэсовский офицер дождался доставки и начал проверять каждый бидон, мешок и корзину. Ничего не обнаружив, он бросил недовольный взгляд на Новаковского. Или, может, Янине показалось? Она ни в чем не была уверена[227].

Однажды Ханка призналась ей в своем страхе, что ее тетка может выдать Янину. Та женщина была уверена, что деятельность графини Суходольской в Майданеке – лишь прикрытие для подпольной работы, и обвиняла племянницу в нарушении слова, данного матери, не вступать в Сопротивление. Ханка горячо спорила с ней, отрицая, что графиня участвует в какой-либо подпольной деятельности. Девушка говорила тетке, что гордится доверием графини и запросто рискнула бы за нее жизнью, потому что графиня для Польши куда ценнее. Тетка была болтливой и любила хвастаться тем, что знает разные секреты. Ханка волновалась, что она может навлечь подозрения на Янину. Янина сочла необходимым передать предупреждение Ханки полковнику Лодзе. Вскоре после этого тетка получила письмо, где ее предупреждали: если ее болтливость приведет к чьему-нибудь аресту, ее будут судить секретным трибуналом Сопротивления.

Однажды утром, когда Янина работала у себя в офисе, явился посетитель, желавший побеседовать с графом Скжинским. Янина сообщила посетителю, представившемуся помещиком, что граф будет позднее. Тот сказал, что подождет. Однако он не присел, а стал расхаживать по комнате. Янина заметила, что он бросает косые взгляды на отчеты и удостоверения ГОС, лежавшие у нее на столе. Потом он спросил у нее про карту и график на стене, где она отслеживала деятельность ГОС по всему округу. Но, пока она объясняла, что это такое, мужчина смотрел не на карту, а на нее. Янина начала беспокоиться.

Войцикова, ее ассистентка, вошла в кабинет.

– Что мне делать с собакой нашего гостя? Она шумит на улице.

Собака. Только немцы ходили повсюду с собаками. Однако посетитель объяснил, что привел собаку с собой в город, чтобы показать ветеринару. День клонился к вечеру, и он попросил разрешения позвонить. Янина записала номер, который он просил вызвать, и сразу узнала его.

Глядя посетителю в глаза, она сказала:

– Это номер главного управления полиции безопасности.

Тогда мужчина заявил, что он – офицер СД и собирается провести инспекцию здания.

Прежде чем они вышли из кабинета Янины, офицер предложил Янине захватить ее пальто, поскольку в здании холодно, а у нее кашель. Увидев, как Янина выходит, набросив пальто на плечи, Войцикова решила, что графиню Суходольскую арестовали. Вендруха, вахтер здания, предупредил Войцикову, когда она пришла в тот день на работу, что «какой-то гестаповец прошел к графине в кабинет». Янина спокойно объяснила, что офицер СД собирается осмотреть их контору, и попросила госпожу Ольбрихт, руководившую программой помощи на Крохмальной, показать ему склад. Не найдя ничего интересного, мужчина вошел в кабинет секретаря люблинского комитета поддержки, отца Бенке, молодого священника, носившего светскую одежду, поскольку священнослужителям запрещалось работать в ГОС[228]. Офицер спросил у Бенке его фамилию, дату рождения, адрес и должность, а потом поинтересовался:

– Вы служили в армии?

Вопрос поставил Бенке в тупик, потому что признайся он, что не служил, его сразу спросили бы почему.

– Нет, – нервозно ответил Бенке.

– Почему нет?

– Я был слишком молод, – запинаясь, сказал он, но офицер быстро подсчитал, что Бенке в 1939 году уже подлежал призыву.

Янина бросилась на помощь молодому человеку.

– Он не прошел медкомиссию. Категория «С», или даже «О». Он не хочет говорить об этом в присутствии девушек из офиса.

Офицер с подозрением глянул на Янину.

– Откуда вы знаете такие подробности?

Священник попытался выручить Янину, воскликнув: