Фальшивая война (СИ)

Волдеморт отсутствовал в мэноре, что было редкой и оттого еще более прекрасной возможностью увидеться, но Гермиона вынуждена была отказаться: слишком много глаз вокруг, а неприятное послевкусие возможного предательства все еще витало в воздухе. Она не могла позволить себе отлучиться сейчас, зная, что её отсутствие непременно будет замечено, а внятных причин, чтобы объяснить его, у неё не было.

Малфой, разумеется, был не в восторге, но вроде бы принял её отказ с пониманием. И вот тут Гермиона совершила ошибку: решив, что момент вполне подходящий, она сообщила, что через два дня покинет Нору вместе с Гарри и Роном.

Сначала ответом ей стало долгое, глухое молчание. Девушка решила было, что он обиделся и больше не станет с ней разговаривать, однако ошиблась: через некоторое время, показавшееся ей вечностью в ночной тишине спящего дома, Драко вернулся. Он задавал ей десятки вопросов о том, куда она собирается направиться, как надолго, а главное – зачем?! И почему нельзя делать того же самого, оставаясь в безопасном доме и покидая его лишь по необходимости?

Ответов на все эти вопросы у Гермионы не было. Рассказать о крестражах она боялась – слишком важная это была информация, а Драко был слишком близок к Волдеморту. Крестражи не имели к ней никакого отношения, а значит, магия обета тут не поможет – и оставалось лишь положиться на то, что Малфой достаточно сильный окклюмент, чтобы закрыться от Темного Лорда. Пойти на такой риск гриффиндорка не могла. А значит, не могла рассказать и всего остального. Да и что было рассказывать?.. Кроме особняка на Гриммо и надежды на скаредность и прижимистость Кикимера, у них не было ничего. Она и сама не знала, куда они отправятся и что будут делать после того, как поговорят с домовиком. Но если сама Гермиона не видела в этом ничего страшного – она была уверена, что Гарри непременно что-нибудь придумает, у него наверняка уже есть план, которым он поделится в нужный момент, то Малфой с каждым её неопределенным ответом, а точнее, его отсутствием, приходил все в большее бешенство. Напрасно Гермиона пыталась его урезонить – вся затея представлялась ему смертельно опасной авантюрой, а разумных аргументов, чтобы с этим поспорить, у неё не было.

В итоге они закончили разговор весьма недовольные друг другом, и это на памяти Гермионы была первая их настоящая ссора. Все предыдущие разногласия им как-то удавалось решать разговором – но не в этот раз. Малфой как будто не слышал её, не желал понять, насколько это важно, как много будет зависеть от них, только упрямился все больше, твердя, как заведенный, про смертельную опасность, про то, что её и Поттера разыскивают по всей стране, что покидать защищенный дом, не имея четкого плана – безумие и самоубийство.

Самодовольный индюк. Эгоистичный болван. Невыносимый идиот!.. И еще многое хотела бы бросить ему в лицо Гермиона, да вот только слушать её было уже некому. Она осталась совсем одна в доме, полным людей. Ей некому было даже пожаловаться на несносного блондина, не у кого попросить совета. Единственный человек, который был с ней, враз исчез, покинул её, и вместе с ним ушла из-под ног последняя опора, бросив девушку наедине с самой собой в океане бушующих эмоций и невысказанных чувств и мыслей. Только Драко все это время по-настоящему был рядом с ней. Понимал её. Знал настоящую Гермиону, ту, которой она была, а не фальшивую оболочку, которую показывала другим. И она так рассчитывала на его поддержку в этот раз – потому что и сама была полна сомнений, страхов и тревог, которых не могла показать друзьям. Они бы не поняли её, а Гарри и вовсе вернулся бы к своей дурацкой идее отправиться одному. Гермиона думала, что Малфой выслушает и хотя бы отчасти сможет развеять её тревоги, поддержит, убедит, что они со всем справятся, и все будет хорошо. Но в этот раз она ошиблась – даже он, её Драко, не принял и не понял. Оставил её, отказался в тот момент, когда был так чертовски нужен, когда был так необходим.

Немыслимой, невыносимой болью рвало изнутри осознание, что никто в неё не верит. Что такая Гермиона не нужна никому. Ни одному человеку было не под силу принимать и любить то, чем она стала, поддерживать и оставаться с ней – несмотря ни на что. Весь этот год она теряла: сперва родителей, затем друзей, потом наставника и соратников, а теперь как будто разорвалась последняя ниточка, что удерживала её на плаву: Драко. Он не выдержал. Устал понимать, устал терпеть. Больше она не нужна и ему. Казалось, что-то внутри неё замерзло, а потом разлетелось на тысячу осколков, похоронивших под собой глупую надежду на то, что она все неправильно поняла, ей показалось, и все снова будет хорошо, когда Драко перестанет злиться.

Малфой не просто злился.

Малфой был в ярости.

Ну разумеется. А что, могло быть иначе?! Эта идиотка с комплексом камикадзе рассчитывала, что он благословит её на безумный поход с еще одним таким же смертником, соберет чемоданчик с вещами и помашет вслед платочком? Серьезно?!