Фальшивая жена. Любовь в залог

– Ты откуда такая смелая взялась? – прищурился и начал смотреть, как я поправляю халат, завязывая потуже.

– Где взялась, там висит табличка «занято».

– Ща врач меня выпишет, я тобой займусь. У меня член колом стоит, – хватает мою руку и опускает на свой вздыбленный пах. – Хоть помогла бы.

– Ну ты и пошляк, – дергаю кисть, но он перехватывает меня так, что я оказываюсь снова прижата к его груди, а лицом перед его лицом.

– Я люблю тебя, Самарита.

Признание окончательно выбило воздух, и я вновь расплылась в слезах, обнимая своего любимого и единственного мужчину.

Давид

Никогда в жизни не чувствовал себя так погано. Нет, в меня стреляли, меня резали ножом и все это не по одному разу было, но почему-то в этот раз я как развалина не мог нормально шевелиться. Еще и перед Самаритой пришлось немного похрабриться сквозь боль, чтобы не лила слезы надо мной, а улыбалась.

Кажется, я старею.

Но блядь, то, что она рядом это охренительно.

Когда ушла, я сразу же вызвал врача и потребовал, чтобы нас с ней в одной палате определили. Приплатил немного и вот уже все его отмазки «Так не положено», превратились в «Да, конечно».

– Как ты это провернул? – улыбается, лежа на своей кровати. Жаль, их вместе не поставили.

– Я же Мартынов.

– А я, кстати, нет.

– Ни хрена себе заявление, – аж прозрел и сон прошел.

– Когда мы с Каримом приехали в Беларусь, мне сменили фамилию и статус семейный.

– Можешь ту бумажку выбросить, и чтобы я такого больше не слышал, поняла? – говорил я строго и, может быть, даже грубо. Но она улыбалась.

Помимо старости, я еще и хватку теряю. Хотя эта дерзкая девчонка мне нравится даже больше.

Только хочу попросить ее залезть ко мне под одеяло, как нас прерывает вошедший врач.

– Здравствуйте, – здоровается, улыбаясь жена.

– Добрый день, как ваше самочувствие? – подходит к ее кровати, а эта ложится и задирает халат, оголяя живот. Спасибо, что трусы прикрыла, хотя много это не меняет на самом деле.

– Это че за херня? – не выдерживаю, смотря на них и на то, как он тянет руки к ней, блядь.

– Это акушер-гинеколог, Вячеслав Степанович. Это мой муж, Давид.

– Да мне насрать, тело прикрой, – порываюсь встать, но спину простреливает болью резкой, что я падаю назад.

– Давид, это врач. Он просто пощупает живот, чтобы с малышом все было в порядке.

– Я тот, кто имеет право щупать твой живот и всю тебя. А ты убрал свои руки и позови врача другого пола.

– Давид, – укоризненный слышу возглас сбоку, но прожигаю дыру в мужике, который встает с постели Самар и кивнув выходит. – Это было грубо.

– Самар, просто тихо полежи, – взрываюсь от злости и не хочу еще и ей нагрубить. Поэтому не поворачиваюсь к ней на всякий случай.

– Не буду. Врач – это бесполое существо.

– Мужик – врач, да еще и акушер-гинеколог, это мужик. Так что не пытайся меня переубедить.

Снова входит врач, женщина. И я довольный наблюдаю, как она ее осматривает, ощупывает и говорит, что все хорошо.

– Доволен?

– Я? Очень. А ты нет? – смотрю на пыхтящую красавицу рядом.

– Ой, ну тебя, – отмахивается и берет в руки журнал какой-то.

Тихо наблюдаю за перевернутыми картинками и за ней самой, спрятавшейся за бумажками.

– Какой срок? – задаю вопрос, потому что хочу знать все.

Она сразу же выглядывает из-за укрытия с улыбкой.

– Десять недель.

– И пока что непонятно кто там?

– Не-а. Еще даже не шевелится. Говорят, что недели через четыре – шесть начнет.

Снова разглядываю ее. Красивое лицо, на которое падает пара черных локонов, плавный изгиб тела от талии до бедра и ниже, к ножкам. Про грудь я вообще молчу. Мне будут сниться самые грязные сны, пока не получу ее в полной мере.

Я так по ней соскучился и так рад, что она в порядке.

Карим сука, но спасибо ему. Хотя за то, что ее забрали хочу сам его придушить. Однако и у меня ее отняли, твари.

– В чем дело? – подходит и садится рядом, увидев и почувствовав, что я не в порядке.

– Ни в чем, злюсь.

– На кого?

– На всех, – перехватываю руку, которой она гладит мое лицо.

– Я уже рядом, а остальные мертвы, кто был причастен.

– Не все, мышка. Еще не все.

Еще пять дней мы с ней лежим в больнице, а затем нас обоих выписывают в один день.

При Самар мне не удавалось откровенно говорить о моих пленниках. Так как один из них ее отец. Я бы хотел ее предупредить о нем, но не знал как. А еще было слишком рано. Лучше день в день, когда пойду сук добивать.

Дома нам устроили праздничный обед. Настя и Оливер составили компанию за столом, на чем настояла жена, а я был не против. Еще позвал Борю, но он отказался, сказав, что это семейный праздник.

Как только закончили, Самар позвала меня в гостиную.

– В чем дело? – сразу напрягся.

– Настя сказала, что ты мою маму похоронил? Я бы хотела ее проведать.

– Уверена, что сейчас стоит это делать?

– Все хорошо, – прикасается к щеке ладонью и печально так смотрит, что я не нахожу слов отказать ей.

Одеваемся тепло, потому что сегодня ветрено и может пойти дождь в любой момент. Выходим на задний двор и пройдя дальше к забору, выходим за него через калитку, попав в огороженное оградой место, где похоронены мои родные, теперь и Алия с ними вместе.