Фальшивая жена мага теней

– Негоже благородным лордам распускать руки, знаете ли, – ухмыльнулась она, в то время как ее глаза блеснули смертоносным льдом.

Скрипнув зубами, Михаэль разжал пальцы, и ничего не говоря, удалился.

– Спасибо, – тихо сказала я, потирая руку… и желая облить ее спиртом, в надежде избавиться от ощущения этого прикосновения. – Есть какие-нибудь новости?

– Да нет, просто мимо проходила, – призналась девушка. – Понимаю, что при текущих обстоятельствах это прозвучит по-идиотски, но тебе лучше побольше отдыхать и поменьше волноваться. В твоем положении это – не лучшее, что ты можешь сделать, – добавила она, и отвернувшись, ушла.

Я же замерла на несколько секунд, удивленно выкатив глаза.

Неужели… она знает?

Хотя о чем это я? Ведь передо мной же богиня женского начала. Наверняка она способна видеть такие вещи.

Тем не менее, мне снова очень-очень сильно захотелось расплакаться.

ГЛАВА 23. Знамя богов

Все это напоминало бред вконец оторвавшегося от реальности человека, лишенного любых зачатков здравого смысла. Но министры, видя непробудность короля и не находя тени решения, придумали нечто совершенно дурацкое.

Формально король все еще оставался жив, а значит, продолжал существовать как символ, который был им пока что так необходим. При этом не успел оставить прямых потомков, которых можно было бы держать как наследников при регенте. Поэтому оказавшись в подвешенной ситуации, действующее руководство Астарона пришло к самому абсурдному решению (как ни странно, принятому народом на ура): облачить Артура Арлерна в торжественный наряд, положить на позолоченные носилки, и в таком виде хранить посреди тронного зала. Когда же за пределами тронного зала планировалось какое-нибудь «важное мероприятие», на котором по протоколу необходимо было присутствие монарха – носилки тащили на место его проведения.

И ближайшим таким «важным мероприятием», запланированным на сегодняшний вечер, должна была стать казнь моего мужа.

Благо не публичная – от смерти посреди дворцовой площади, перед беснующейся толпой и телекамерами, Ника спасало влияние отца. Которому удалось если не спасти сына от казни, то хотя бы добиться обезглавливания в тронном зале, в присутствии в качестве свидетелей всего лишь его семьи, небольшого списка важных особ, и конечно же спящего короля.

Только вот… пускай из смерти Ника и не сделают шоу. Это все равно не отменяло того факта, что его казнят! А этот урод Михаэль победит, добьется своего, после чего, избавившись от опасного соперника, наверняка закончит воплощать тот план, ради которого действовала «Химера».

Что хуже всего, Эльза как в воду канула. Перед тем заявив мне, что никак не сможет использовать свою божественную природу, чтоб хотя бы помочь Нику сбежать! И потеряв эту последнюю соломинку, я словно сошла с ума. Носилась по территории дворца, как ненормальная – будто надеялась до последнего, что если буду просто бегать туда-сюда, не стоять на месте, то обязательно натолкнусь на ответ, который выскочит прямо передо мной!

Только вот не натыкалась. Время неумолимо утекало, но чуда никак не происходило.

…А потом на мой телефон пришло сообщение от Катерины, которая писала, что казнь Ника вот-вот начнется, и если я хочу проводить его, мне следует поспешить.

Ощущения реальности происходящего попросту не было. Словно в бреду, я бежала к тронному залу, спотыкаясь и просто чудом не падая с ног. Когда же буквально влетела в него, сердце остановилось.

Чтобы «не испортить интерьер» брызгами крови, везде постелили черные полотна, на них и расположили плаху, рядом с которой стоял коренастый палач с огромным топором. А Ника, закованного в блокирующие магию кандалы, уже вели к нему.

Его взгляд… Этот взгляд просто невозможно забыть, сколько бы лет, веков, эпох не прошло! Одновременно боль от понимания, что я увижу ЭТО, и облегчение от того, что я, все же, буду рядом, и перед самым концом он смог еще раз меня увидеть.

От этого взгляда я остолбенела прямо на пороге тронного зала. И неподвижно простояв несколько секунд, внезапно поняла, что палач уже заносит топор!

– НЕТ, НЕ СМЕЙТЕ!!! – неистово заорала я на все горло, со всех ног побежав вперед…

И в этот миг тронным залом пронеслась ослепительная золотая вспышка, с которой смертоносное лезвие остановилось в считанных миллиметрах над шеей Ника!

Все замерли. Шокированные, обескураженные. И один за другим принялись опускаться передо мной на колени, протягивая ко мне руки в благоговейном трепете.

Отложив топор в сторону, палач принял из рук главного тюремщика ключи от кандалов, которые тот ему послушно протянул. И не медля ними воспользовался, чтобы освободить руки Ника и тут же от него отойти… позволяя мне подбежать к нему и крепко обнять, самоотверженно прижимаясь к его губам.

Мой. Никому не отдам. Не позволю навредить! Не позволю отобрать!

– Люблю тебя, больше всего на свете люблю, – шептала я, роняя слезы, с которыми раз за разом целовала его, боясь даже на миг отпустить это тепло.