Фальшивый грош

Я то плыла — но даже тогда он крепко держал меня за одежду, то он тянул меня за собой. Я потеряла представление, сколько времени мы уже в море, в голове у меня крутился калейдоскоп неба и моря, хлесткие волны, стегающие по лицу, и немолчный рев моря. Много ночей потом я, вздрагивая, просыпалась. Мне снилось, будто меня снова швыряют и крутят волны, точно беспомощный листок.

Карл ловко улучил момент, и волны выбросили нас на песок. Я вдруг почувствовал — после целой вечности — как коленки мои ткнулись в твердую землю, и, поднявшись, мы заковыляли по кромке прибоя. Я цеплялась за Карла — сейчас он почти так же обессилел, как и я. У границы воды я облегченно свалилась в изнеможении. Карл схватил меня, рывком поставил на ноги и чуть не волоком оттащил выше.

— Прилив… наступает, — задыхаясь, пояснил он.

За отметкой высокого прилива он отпустил меня, и мы оба рухнули на землю. Я прижималась щекой к теплоте сухого белого песка, зарывалась в него пальцами, стараясь прикрепиться к нему, боясь, что страшное море сорвет и унесет меня.

Мы долго лежали на солнце слишком измученные, чтобы двигаться. Наконец я осознала, что Карл сел, но не могла даже головы повернуть.

— Джеки, ты оставайся, — велел он. — Тут ты в полной безопасности. Полежи, погрейся. А я за сухой одеждой. С тобой все будет нормально. Полежишь, ладно?

— Да, — хрипло, через силу проскрипела я.

— Вот и умница!

Я услышала — он уходит. Мне хотелось позвать его, попросить, чтоб не оставлял меня одну, но я слишком измучилась. Я была одержима одним желанием — убраться от моря подальше, не видеть и не слышать его. Мне хотелось чувствовать под ногами твердую землю, хотелось травы, камней и деревьев. Но я не могла даже сесть, не говоря уж о том, чтобы идти куда-то.

Потихоньку я начала приходить в себя, воспринимать окружающее, как человек, очнувшийся от глубокого сна, еще блуждающий на границе пробуждения, не разбирающий — то ли сон вокруг, то ли явь.

В мокрой одежде меня трясло, но солнце уже пригревало. Все тело болело, и когда, наконец, я заставила себя сесть, то обнаружила — я один сплошной синяк. Медленно я стряхнула песок с ладоней, потом с лица. Я лежала высоко на берегу, за валуном, который прятал меня от морского бриза. Туфель как не бывало, а брюки и свитер порваны в клочья. На ладонях — порезы, ссадины, царапины. Пара ногтей сломаны. Понятно, несколько дней теперь все у меня будет болеть, и двигаться буду, как деревянная, но серьезных повреждений вроде бы нет.

Я огляделась. Берег незнакомый. Я посмотрела на шагавшего ко мне Карла — и потрясенно поняла, как далеко нас отнесло от тех скал, с которых меня смыло волной.

— Ну как ты? — Карл, с ворохом одежды в руках, смотрел на меня.

— Быстро поправляюсь, — я попробовала улыбнуться.

— Ничего серьезного? Может, в больницу тебя отвезти?

— Ничего серьезного. Горячая ванна — и все будет в порядке.

— Во фляге остался еще чай, — Карл открутил крышку и налил в нее темную жидкость. — Держи, еще горячий. — Бросил туда побольше сахара. — Слыхал, вроде при шоках полезно сладкое. Правильно? — тревожно спросил он.

— Правильно, — я благодарно выпила чай, сладкий, как сироп, на вкус изумительный.

— В машине нашлось полотенце, — он дал мне. — Но боюсь, сухая одежда — только это: грязный комбинезон и куртка. Великоваты для тебя, но зато сухие. Переоденься. Я минут через десять вернусь.

Я взглянула на него и разглядела — сам он одет только в рубашку и трусы.

— Карл! — запротестовала я. — Я не могу взять. Как же ты? Ты же продрог!

Он, улыбнувшись, покачал головой.

— Я разделся, прежде чем кинуться в море. Сбегаю сейчас, оденусь и вернусь вполне респектабельным. Главное сейчас — согреться.

Потребовались все мои физические и умственные силы, чтобы выполнить простую задачу переодевания. Мокрая одежда липла к телу, я путалась в ней, мне недоставало энергии бороться, хотелось одного — свалиться на песок и заснуть. Но когда я наконец стянула мокрое и вытерлась насухо, то почувствовала себя куда лучше. Натянуть просторный комбинезон и куртку оказалось сравнительно просто. Я даже принялась раскладывать мокрое сушиться, когда вернулся Карл. Он помог мне.

— Ну как? Получше тебе?

Я кивнула. Он присел на песок рядом. Одет в свитер, в брюки, которые были на нем до этого сумасшедшего кошмара и вид — точно бы ничего не произошло.

Я уставилась на него, и вдруг меня стукнуло прозрение, точно кулаком в лицо. Взгляд мой медленно перекинулся с Карла на море, лениво перекатывавшееся под солнцем, снова на него…

Он посмотрел мне в глаза, кивнул, улыбка скривила ему губы.

— Ну да! Правильно. Теперь ты знаешь. Давай, полежи на солнышке, согрейся как следует, а уж потом и поговорим.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Я сидела совершенно неподвижно, зарывшись лицом в руки, мысли в диком смятении. Но постепенно солнце, сухая одежда прогрели меня, и последствия шока и изнеможения тихонечко начали таять. Подняв голову, я посмотрела на Карла.

— Но — почему? Почему ты наврал? Ты же великолепно плаваешь!

Он опустил глаза на руки, слегка сжал колени ладонями.