Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов

После того как живший около базара в доме Аветик Оглу глава казаков — гетман Богдан Ихмелиски[510] вернулся к Днепру, его величество Ислам Гирей-хан послал к нам через Сююн Агу приказ, чтобы мы содержали в нашей крепости сына его Темиша[511] в качестве аманата[512]. Когда мы, ударив челом, сказали, что не можем принять Темиша, Сююн Ага, рассердившись, сказал: «Вы, не боясь, приказ высокосановного хана бросаете на землю и противитесь ему, — так знайте же, что к Балта-Тиймезу[513] дотронется топор!». — Так сказавши, он разгневался и отъехал.

Дневник С. Шапшала. с поддельным; текстом. о Тимофее. Хмельницком. (рукописный отдел Библиотеки Академии, наук. Литвы, фонд. 143, д. 918, л, 2. лиц.)

На сердце общины пало великое уныние. Потом старый Эрби[514] вместе с Ходжашем и Тохтамышем[515], сев на коней, догнали у Салачика[516] Сююн Ату и сказали: «Сююн Ага, ты ведь знаешь, что мы всегда послушны приказу хана-батюшки, но мы ведь с этими казаками канлы[517], и мы боимся, чтобы наша молодежь, сцепившись с этим сыном гяура[518], не произвела кровопролития». После того как они это пояснили, у Сююн Аги отлегло на сердце, и гнев его прошёл. Он сказал: «Доложу батюшке-хану, ждите!»

Три дня и три ночи мы ждали, и с Качи-Сарая[519] его величество через диван-чауша[520] послал нам радостную весть: «Если жители крепости питают кровавую[521] месть, то пусть казак Темиш остаётся в армянском квартале». Община наша весьма обрадовалась. Старый Эрби прочёл молитвы всевышнему: хвала (богу), с головы нашей спала великая скорбь и жестокое горе. Вражеский же сын — проклятый Темиш остался в доме Аветика. Писано в 5408 г. (1648 год н. э.)[522].

Так звучит опубликованный Шапшалом текст — по его словам, перевод с татарского. У любого читателя этого документа мало-мальски знакомого с историей казаков, караимов и Крымского ханства, несомненно, сразу должен возникнуть ряд недоумённых вопросов, так как содержание данного источника, прямо скажем, не совсем вписывается в историческую канву той эпохи. Дабы упредить эти вопросы, Шапшал пожелал дать разъяснение значения этого документа: