Фальсификация исторических источников и конструирование этнократических мифов

Действительно, родившийся в Бахчисарае в 1873 г., востоковед, дипломат, герой нескольких художественных рассказов и глава восточноевропейской караимской общины Серая Шапшал провёл бурную и полную самых удивительных приключений жизнь. Известный в караимской среде как Серая бен Мордехай, в российское и советское время Шапшал называл себя Серая или Сергей Маркович Шапшал, зачастую добавляя к своему имени такие почётные тюркские титулы, как «Хаджи» (Паломник) или даже «Хан» Шапшал. Особенно помпезно звучало его имя в польский период, когда он именовал себя Jego Exellencja Szapszal Hadzy Seraja Han[504]. Практически сразу после окончания в 1901 г. факультета востоковедения Санкт-Петербургского университета Шапшал был отправлен в Персию: официально — для выполнения роли учителя при сыне шаха, а на практике он совмещал вышеупомянутые педагогические функции с ведением агентурной деятельности по поручению российского МИДа. В 1908 г., используя своё политическое влияние, Шапшал был одной из главных фигур, подавивших конституционно-демократическую революцию в Персии[505]. После избрания его в 1915 г. на пост Одесского и Таврического гахама (хахама), административного и духовного главы российских караимов, Шапшал, казалось бы, отходит от политических интриг, но продолжает, тем не менее, поддерживать контакты с самыми высокими лицами Российской империи, включая царскую семью. Будучи в эмиграции в Турции после революции и начала Гражданской войны, в 1927 г. Шапшал был избран на пост Трокского гахама, т.с. главы польско-литовской караимской общины. Затем, проживая в Вильне (позднее Вильнюсе) с 1928 г., Шапшал находит общий язык с польской, литовской, нацистской и, наконец, советской администрацией, закончив свой жизненный путь в качестве научного сотрудника Академии наук Литовской ССР в 1961 г.[506]

Все это время, с 1896 г. и вплоть до последних дней своей жизни, Шапшал занимается собирательством антиквариата, рукописей, монет и других предметов истории и культуры, а также написанием той или иной степени убедительности академических работ[507]. В тюркологической и особенно караимской среде вплоть до наших дней бытует крайне почтительное, если не сказать апологетическое отношение к Шапшалу. На наш взгляд, тем не менее, большинство его научных трудов, посвящённых истории караимов, не выдерживают строгой академической критики. Более того, некоторые из опубликованных им документов являются фальсификациями, направленными прежде всего на возвеличивание роли караимской общины в мировой истории. В этом смысле Шапшал, безусловно, является продолжателем европейской «романтической» традиции «удревнения» истории своих народов. В караимской историографии на поприще подделывания документов ему предшествовали такие караимские деятели, как Авраам Фиркович, Мордехай Султанский и Авраам Леонович.

Особый интерес, на наш взгляд, вызывает опубликованный Шапшалом псевдоисторический документ, связывающий Тимофея Хмельницкого, сына казацкого гетмана Богдана Хмельницкого, с переяславским полковником Ильяшом Караимовичем и караимами Чуфут-Кале. Как будет доказано ниже, данный документ является безусловной подделкой.

Серая Шапшал в Вильне в 30-е гг. XX в.

Поддельный текст о Тимофее Хмельницком и караимах: историко-лингвистическая критика документа

Итак, в 1955 г., через два года после смерти Сталина и за год до XX съезда КПСС, в «Вопросах истории», одном из крупнейших советских академических журналов, в колонке «Письма и заметки» была опубликована научная заметка С. Шапшала «О пребывании Богдана Хмельницкого и его сына Тимофея в Крыму»[508]. В этой заметке Шапшал сообщает об обнаружении им на полях венецианского караимского молитвенника 1528 г.[509] записи на татарском языке о пребывании Тимофея Хмельницкого в аманатах (заложниках) у крымского хана Ислам Гирея в 1648 г. Позвольте мне привести полный текст этой записи в том виде, в каком её опубликовал сам Шапшал, — в авторском, по его словам, переводе с татарского (комментарии к тексту М. Кизилова):