Фамильная честь Вустеров

     Никому бы и  в голову не пришло, что я охочусь за ее деньгами, – у нее их просто  не было.  После слов "прошу руки вашей  племянницы" он вылетел из кресла  как фазан  из  кустов.  Сейчас  он снова  в него  опустился  и начал обмахиваться ручкой. Казалось, он постарел лет на десять.

     – Она хочет выйти за вас замуж?

     – В общем, да.

     – Но я даже не знал, что вы знакомы.

     – О,  знакомы мы  давно. Сколько  раз  мы, если можно так  выразиться, прогуливались под сенью струй. Ещё бы мне не знать Стиффи.  Ну  как же, если бы я не был с ней знаком, разве я захотел бы на ней жениться, посудите сами.

     Он, видимо, согласился,  что это резонно.  Умолк, сидел не  шевелясь  и тихо постанывал. Я снова вспомнил о правилах хорошего тона.

     – Вы не  потеряете племянницу, сэр  Уоткин. Напротив, у  вас  появится племянник.

     – На кой он мне черт, этот племянник?

     Чего и следовало ожидать.

     Он встал  и, беспрестанно повторяя: "О Боже мой,  Боже мой!", подошел к камину и неверной рукой  нажал кнопку звонка. Потом вернулся к столу,  сел и сжал голову руками. Появился дворецкий.

     – Баттерфилд, –  обратился  к  нему сэр  Уоткин  хриплым шепотом,  – найдите мисс Стефани и скажите, что я хочу поговорить с ней.

     Наступила  сценическая  пауза,  но  не  такая  длинная, как можно  было ожидать. Стиффи появилась минуту спустя, не  больше.  Думаю,  она  пряталась где-то  поблизости,  с  нетерпением  ожидая  приглашения.  Впорхнула  к  нам веселая, счастливая.

     – Вы хотели видеть меня, дядя Уоткин? Ах, Берти, добрый вечер.

     – Добрый вечер.

     – Я  не  знала, что вы  здесь.  Обсуждали с дядей Уоткином  что-нибудь интересное?

     Старик  Бассет вышел  из  ступора, в котором  пребывал,  и издал  звук, напоминающий предсмертное кряканье утки.

     – "Интересное" –  не то  слово. –  Он  провел языком  по бледным  до синевы губам. – Мистер Вустер только что  объявил  мне, что хочет на тебе  жениться.

     Должен признать, эта барышня превосходно сыграла свою роль. Она с изумлением посмотрела на него. Потом с таким же изумлением посмотрела на меня. Стиснула руки. По-моему, даже покраснела.

     – Берти, неужели!

     Старик Бассет сломал ручку пополам. Я все ждал, когда это произойдет.

     – Ах, Берти, я так польщена.

     – Польщена? – Я уловил в  ее голосе нотку недоверия. – Ты сказала – "польщена"?

     – Ну конечно, ведь это  величайший  комплимент,  который мужчина может сказать  женщине.  Все  великие  умы  так  считают.  Я  бесконечно  горда  и благодарна... Но, Берти, дорогой, прошу вас, не сердитесь на меня.  Увы, это невозможно.

     Я всегда считал,  что лишь чудодейственные эликсиры Дживса способны так лихо извлекать  нас из глубин небытия, но слова  Стиффи возвратили Бассета к жизни  еще быстрее.  Только  что перед нами  был  сломленный жизнью  дряхлый старик, он весь сник, съежился, скукожился в кресле,  казалось, никакая сила его  не поднимет.  И  вдруг вскочил, глаза  засверкали,  на губах  появилась улыбка. В сердце ожила надежда.

     – Невозможно? Ты что, не хочешь за него замуж?

     – Нет.

     – Но он сказал, что хочешь.

     – Наверное, он  говорил  о  ком-то другом.  Нет,  Берти, дорогой.  Это невозможно. Понимаете, я люблю другого.

     Старик Бассет так и дернулся.

     – Другого? Кого же?

     – Самого необыкновенного человека в мире.

     – У него, надо полагать, есть имя?

     – Его зовут Гарольд Пинкер.

     – Гарольд Пинкер?.. Пинкер... Я знаю только одного Пинкера, это...

     – Священник. Правильно, это он.

     – Ты любишь священника?

     – Ах! –  воскликнула Стиффи и  закатила глаза с  восторженным  видом, напомнив мне  тетю Далию, когда  та произносила похвальное слово шантажу. – Мы уже несколько недель как тайно обручены.

     Судя по выражению, которое  появилось  на физиономии папаши Бассета, он не склонен был отнести это сообщение  к числу радостных. Брови его сошлись в ниточку,  как  у  посетителя  ресторана,  который  заказал порцию устриц  и, проглотив первую, обнаружил, что они не слишком свежие. Я понял,  что Стиффи проявила глубокое знание  человеческой натуры, когда сказала мне, что просто так  прийти  к  дядюшке  и  сказать  о  помолвке  нельзя, надо  его  сначала хорошенько подготовить. Несомненно, он разделял предубеждение всех родителей и ближайших родственников, что священник незавидная партия.

     – Дядя  Уоткин, милый,  в  вашем  распоряжении  имеется  приход. Мы  с Гарольдом надеемся, что вы отдадите этот приход ему, и тогда мы сможем сразу пожениться. Вы  же понимаете, ему будут не только  больше платить, он начнет делать карьеру и сможет многого  достичь.  До сих пор Гарольд играет  вторую скрипку. Он младший священник и не может развернуться. Но дайте ему приход и посмотрите, как сразу же проявятся его таланты. Поверьте,  стоит ему взяться за дело, как он очень скоро поднимется на самую высокую вершину.

     Она  с  девичьей  восторженностью  витала под облаками,  но  старикашка Бассет не  проявлял ни тени  девичьей восторженности. То есть, конечно, было бы  очень  странно,  он  ведь не  барышня, но  факт  остается  фактом  – не проявлял, и все тут.

     – Смешно!

     – Почему?

     – Я и во сне...

     – Но почему же?

     – Во-первых, ты слишком молода...