Фамильная честь Вустеров

     – Не удивлюсь, если так все и было, тетя Далия.

     – Конечно,  именно так все и  произошло. Картина проясняется  с каждой минутой. Этим слугам с елейным видом совершенно нельзя доверять.

     – Совершенно.

     – Помню, я еще подумала, что у него взгляд вороватый.

     – Я тоже подумал.

     – И ты обратил на это внимание?

     – Сразу же.

     – Он напомнил мне Мергатройда. Берти, помнишь Мергатройда?

     – Это ваш дворецкий, который служил  перед  Помроем?  Осанистый  такой детина?

     – Именно.  А  физиономия  –  ну  до того  благообразная,  архиепископ позавидует. Этой физиономией он  нас всех и купил. Мы ему слепо  доверяли. И чем все кончилось? Украл серебряный  нож  для разделывания рыбы и заложил  в ломбард, а деньги  просадил  на собачьих  бегах.  Этот Баттерфилд –  второй Мергатройд.

     – Может быть, родственник.

     – Не удивлюсь. Ну  вот,  все разъяснилось ко всеобщему удовлетворению, Берти вне подозрений, на его репутации  ни пятнышка, так что не разойтись ли наконец  нам  всем  по своим спальням? Уже поздно, и если я не просплю своих положенных восьми часов, от меня останутся одни ошметки.

     Она говорила так мило, сердечно, приветливо, будто мы все лучшие в мире друзья, о пустячном недоразумении и вспоминать не стоит, и когда выяснилось, что старый  хрыч Бассет не разделяет ее настроения,  мы пережили легкий шок. Его тон прозвучал полнейшим диссонансом:

     – Я с удовольствием подтверждаю вашу  гипотезу,  миссис  Траверс,  что кто-то здесь лжет. Но вы заявили, что лжет мой дворецкий,  и  тут я вынужден не  согласиться  с  вами.  Мистер  Вустер  чрезвычайно  умен...  на редкость изобретателен...

     – Благодарю вас.

     – ...но, боюсь,  я  не  могу разделить вашу уверенность,  что  он  вне подозрений. Напротив, буду с сами откровенен: именно его я и подозреваю.

     Пенсне  посмотрело  на меня холодно и  с  угрозой. В жизни не  встречал человека, чье выражение нравилось бы мне так мало.

     – Вы,  вероятно, помните,  мистер Вустер,  что  в ходе нашей беседы  в библиотеке я поставил  вас  в известность,  с  какой серьезностью подхожу  к совершенному  преступлению.  Я также довел до вашего  сведения,  что  считаю неприемлемым ваше  предположение,  будто на злоумышленника довольно наложить штраф в  размере пяти фунтов,  каковым отделались вы, когда предстали передо мной на Бошер-стрит  по обвинению в  аналогичном проступке. Я  сообщил  вам, что, когда хулиган, нанесший столь тяжкое оскорбление действием полицейскому Оутсу,  будет арестован, его  ожидает  заключение  в  тюрьму. И  я  не  вижу оснований пересматривать свое решение.

     Заявление вызвало смешанную  реакцию  у прессы. Юстас Оутс, несомненно, его  поддержал.  Он  на  миг оторвал  взгляд от  каски  и  в  знак одобрения улыбнулся; если бы не въевшаяся в плоть и кровь привычка к дисциплине, он бы наверняка крикнул: "Правильно! Правильно!"  Мы  же с тетей Далией, напротив, не одобрили выступавшего.

     – Полно, сэр Уоткин, перестаньте, ну что вы, в самом деле, – кинулась увещевать его тетя Далия, всегда грудью встающая на  защиту интересов клана. – Вы не можете так поступить.

     – Могу, мадам, и непременно  поступлю.  – Он протянул руку в  сторону Юстаса Оутса:

     – Полицейский!

     Он не добавил: "Арестуйте  этого  человека" или "Выполняйте ваш долг!", но  бравый  служака и без того понял. Он  истово  заковылял  ко  мне.  Я  не удивился бы, положи он мне руку на плечо или достань наручники и защелкни на моих запястьях, однако ничего подобного не произошло. Он  просто встал рядом со мной, будто мы собирались исполнить танцевальный дуэт,  и остался стоять, раздуваясь от важности.

     Тетя Далия продолжала улещивать и урезонивать папашу Бассета:

     – На что это похоже? Вы приглашаете человека к себе в гости и, едва он переступает порог вашего дома, препровождаете его  в  кутузку.  Если  таково глостерширское гостеприимство, тогда помоги Бог Глостерширу.

     – Мистер Вустер  явился не по  моему приглашению, его  пригласила  моя дочь.

     – Не вижу разницы. С вас это не снимает ответственности. Он ваш гость. Он ел ваш хлеб и соль. И  уж раз  речь зашла  о соли, позвольте сказать вам, что суп сегодня вечером был пересолен.

     – Вы так считаете? – спросил я. – На мой вкус, в самый раз.

     – Нет. Пересолен.

     – Приношу извинения за промах моей поварихи, – включился в обсуждение папаша Бассет. – Возможно, скоро у меня будет другой повар. А пока вернемся к  предмету,  который мы  обсуждали.  Мистер Вустер  арестован,  и завтра  я предприму необходимые шаги, чтобы...

     – А что с ним будет сейчас?

     – У нас в деревне есть небольшой, но отлично оборудованный полицейский участок, им ведает полицейский Оутс. Без сомнения, Оутс  сможет устроить там мистера Вустера.

     – Неужели вы собираетесь волочь  беднягу  в  полицейский участок среди ночи? Пусть он хоть выспится в приличной постели.

     – Ну что ж, не вижу препятствий. Зачем  проявлять ненужную жестокость. Мистер Вустер, вы можете остаться в этой комнате до завтра.

     – Благодарю вас.

     – Я запру дверь...

     – Пожалуйста.

     – И возьму с собой ключ.

     – Сделайте одолжение.

     – А полицейский Оутс остаток ночи будет стоять под окном на посту.

     – Как вы сказали, сэр?