Фамильные ценности

12 июня 1958 года последовал развод, о чем свидетельствует документ о расторжении брака № 218 Куйбышевского районного бюро ЗАГСа и замужество с моим отцом, с которым мама познакомилась еще в конце 1940-х, когда он работал в Центральном детском театре и оформлял пьесу Островского “Не было ни гроша, да вдруг алтын” в постановке Геннадия Печникова. Поскольку мои родители были людьми чрезвычайно закрытыми в вопросах, касавшихся личной жизни, я узнал об этом лишь много лет спустя, когда нашел написанные мамой в 1949 году стихи, посвященные отцу. Как рассказывала мне уже в Париже искусствовед Маргарита Багинова, которая в 1940-х годах была дружна с родителями, встречи их проходили в садике перед Большим театром под цветущей сиренью. История сложносплетенных взаимоотношений Виктора Карловича Монюкова с его второй супругой Наташей в иносказательной форме легла в основу повести Виктории Токаревой “Террор любовью”, где одним мазком описана даже моя мама и упомянута сестра.

Кстати, о сирени. Мамина коллега по Центральному детскому театру актриса Татьяна Надеждина вспоминала, что соседки по гримуборной преподнесли ей в Татьянин день огромную корзину цветов, приложив к ней стихотворение:

Хотели мы в Татьянин день
Преподнести тебе сирень,
Но мы сирени не нашли
И цикламены принесли.

Только потом Надеждина узнала, что на самом деле корзина цветов была предназначена другой Татьяне – Гулевич, а дарителем стал Александр Павлович Васильев. Но поскольку мама тогда еще была замужем за Монюковым, явиться домой с цветами она не могла и передарила их Надеждиной.

Конечно, коллеги по сцене сразу догадались, что мама влюблена. Та же Татьяна Надеждина рассказывала мне позднее: “Мы вдруг стали замечать, что Таня начала прихорашиваться. Делала необыкновенную прическу, которая в то время считалась самой модной, – бабетту. Повторить эту прическу было невозможно. У нее был такой дивный овал лица, что шла ей эта бабетта невероятно. И одеваться Таня стала очень красиво. А потом сообщила нам, что выходит замуж за Александра Павловича и ждет от него ребенка”.

Самое забавное, что мой отец в 1967 году ездил с Виктором Карловичем в Германию и оформлял его постановку “Мой бедный Марат” в театре Саарбрюккена по приглашению интенданта театра Хермана Ведекинда. За эту работу они получили солидное вознаграждение, 90 % которого были вынуждены сдать наличными в советском посольстве.

Итак, мама с папой встретились, полюбили друг друга, и случилось так, что во время гастролей Центрального детского театра в Киеве образовался я, единственный сын их. В моем архиве сохранились записки мамы из роддома после моего рождения. Одна из них адресована коллегам по театру:

Дорогие друзья,

от души благодарю всех за поздравления и внимание ко мне и новенькому мальчику Сане Васильеву. Ваше теплое отношение мы чувствуем каждую минуту.

Большое спасибо всем.

ВАША ТАТЬЯНА ГУЛЕВИЧ

Второе письмо – Магде Лукашевич, актрисе и лучшей подруге:

Дорогая моя Музоренька! Пословица “Поспешишь – людей насмешить!” на сей раз не оправдала себя. Опередив медицинские показания почти на две недели, я не поспешила, а только порадовала людей. Описывать свой новый опус нет больше сил. Я вижу только его мордашку, а она так незатейлива. Два глаза, один нос, один ротик. Похож на папу, но бритый. Приходите, приходите в понедельник, меня должны выписывать. Сюда не надо ездить, лучше приходите домой. А.П. будет звонить Оле (Фрид), а она все Вам будет рассказывать. Большой привет всем: Вечику, Соне Глуховской, Нюре (Анне Евгеньевне), Юре Строеву, Анатолию Эфросу, Зинаиде Абрамовне, Анне Ивановне и всем-всем. Желаю тебе от души девочку, но если будет мальчик, то тоже неплохо. Ходи к Екатерине Давыдовне! Всем нашим девочкам большой привет.

ТАНЯ ГУЛЕВИЧ