Фамильные ценности

– …и на свадьбу подарила мне кофту из мотивов. Из ничего! Просто собрала все обрывки ниток, какие были в доме, и связала! Каждый мотив – цветок. Все разноцветные – красные, голубые, жёлтые, оранжевые, – а по краю все чёрным обвязанные. До такой кофты ещё никто в мире не додумался! Я её увидела – остолбенела! Надела – себя в зеркале не узнала. У меня ведь и платья свадебного не было, не те были времена… И вдруг – такое! Представляешь, я в ней иду по улице – а женщины останавливаются и вслед смотрят!

– Представляю… Ну а мужчины? Не останавливались?

Мама улыбнулась чуть грустно.

– Я не останавливалась! Говорю же, другие были времена. Это сейчас у нас Люська… – она вздохнула и махнула рукой, словно отгоняя постороннюю мысль. – И потом, у меня с годами как-то сузилось мышление. В юности, помню, нравились мне то блондины, то брюнеты – но чтоб обязательно с хорошей фигурой, плечи широкие. А потом стала замечать – нравятся только похожие на отца! Такие немного сутулые, с тихим голосом… И чем больше похож, тем он мне симпатичнее!

Вдруг выглянуло солнце, и совсем другая картина нарисовалась за окном: мягкие коричневато-жёлтые тона, кое-где оживлённые зеленью. Словно другой художник встал к холсту. И даже автобус побежал как будто легче, веселее.

– Вообще-то от одежды много зависит, это точно, – признала Зоя. – Вот у меня шуба, помню, в восьмом классе была – кошмар! Ну, такая искусственная, помнишь, с полосатым отливом? Их сперва весь город кинулся носить, потому что дешёвые, а потом рассмотрели получше – прямые, ни талии, ни бёдер – и повыкинули. А я до третьего курса так и ходила в ней, как коробочка на ножках! И так-то красотой не блистала…

– Ну, ты выдумаешь тоже! – рассердилась мама. – «Не блистала»… Ты очень даже симпатичная была! Глаза такие, с поволокой… брови…

Зоя изумилась так, что повернулась насколько могла, вздёрнув упомянутые брови и вытаращив глаза с неведомой поволокой.

– С чем, с чем глаза?

– С поволокой, – сердито подтвердила мама. – Ну, это когда тень от ресниц, так говорят!

Зоя разочарованно вздохнула и вернула корпус в прежнее положение. Но на всякий случай порылась в сумке, достала косметичку и быстро заглянула в зеркальце. Ресницы были на месте – самые обыкновенные, безо всякой там… подоплёки. Да и была ли она когда-то?

Зоя ещё раз повернулась и спросила почти грозно:

– А что же ты раньше молчала, интересно?

– Ну а как же… – мама растерялась. – Для чего такое говорить? Воспитание же… скромность украшает!

– При чём тут скромность?! – Зоя почему-то вышла из себя. – Да если бы ты… как-нибудь дала мне понять… похвалила бы раз в жизни… только вовремя! Да может, у меня вся жизнь по-другому бы сложилась!

Мама смотрела недоверчиво. И наконец предложила со своим ОСОБЕННЫМ взглядом:

– А ты Пашку давай похвали! Как раз вовремя… Может, и у него по-другому сложится?

И тут не осталось ничего другого, как только расхохотаться приглушённым дуэтом. Всё-таки в автобусе многие спали. Но всё-таки Зоя сказала с вызовом:

– А вот я где-то читала – во Франции лучший женский возраст начитается лет с тридцати пяти! Вот именно в этот период!

Мама покачала головой, улыбнулась снисходительно:

– Ну, может, во Франции…

И внезапно Зое стало обидно. Внезапно показалось, что лучший кусок жизни у неё незаметно и притом совершенно незаконно отобрали и куда-то припрятали

– А вот у меня, по-моему, один и тот же период всё время! – сердито сказала она. – Как развелись с Толиком – так и идёт одно и то же время.

– Мы с тобой давай вот что, – заговорщицки зашептала мама. – Выберемся как-нибудь в центр. Там, говорят, на Северной магазин париков открыли. Можешь узнать точно, где?

– Да не собираюсь я носить никакой парик! – отмахнулась Зоя. – Мне бы подстричься как-нибудь посовременней, чтоб особо не морочиться, не накручивать там…

– При чём тут ты! – возмутилась мама. – Я для себя хочу! Как думаешь, пойдёт мне рыжеватый?

Глава 19

Страх за Пашку набросился на неё, не дожидаясь ночи.

Он был один!

ОДИН!

Беззащитный перед любой злобной шуткой судьбы: перед гриппом с температурой до сорока, несправедливостью бездушных учителей, предательством товарищей, ловким обманом, даже ограблением… даже… На этом месте ей всё же удалось взять себя в руки. И сосредоточиться на мысли, что парню как-никак шестнадцатый год.

Росла только ярость в адрес Надьки, навязавшей им эти две сумищи с морковкой. «Уродилась, уродилась! Будете соки пить!» Между прочим, чтобы соки пить, нужно, во-первых, иметь соковыжималку. А во-вторых, вместо того чтобы мчаться к ребёнку, пришлось тащиться с этими сумками к маме – не отпустишь же её одну с этакой тяжестью.

– Паша… – прошелестела Зоя в трубку, едва переступив мамин порог и достигнув телефона. И, наконец-то дождавшись с другого конца иронического вздоха, тупо уточнила: – Это ты?

– Ты не поверишь! – невозмутимо отозвался единственный в мире голос.

– Соскучился?

– Ну-у, – протянулось в ответ, – относительно…

После этого немного отпустило. Дышать стало полегче. Правда, не настолько, чтобы задерживаться у мамы. Хотя дядя Гриша распорядился: