Фамильные ценности, или Возврату не подлежит

Он закрыл магазин и мастерские, рассчитался с «художниками», подмастерьями и продавцами, выдав каждому что-то вроде выходного пособия, и пообещал: если беспорядков не будет, всех соберу, все восстановлю. Распустил прислугу – тоже с щедрым выходным пособием и довольно правдоподобными объяснениями: дела, мол, уезжаем надолго, так что горничные и кухарки пока не надобны, а уж когда вернемся, тогда посмотрим.

Съездил в Петроград, где, по слухам, было еще хуже, чем в Первопрестольной. Поехал один, категорически отказавшись взять с собой Михаила: нельзя же, в самом деле, было бросить беззащитных женщин совсем без мужского присмотра…

Просторные витринные окна магазина «Аркадий Привалов и К» на углу возле Невского проспекта зияли темными пустыми провалами. Собственно, чего-то в этом роде Аркадий Владимирович и ожидал, беспокоясь больше за людей, нежели за имущество. Постояв у разгромленных витрин (эх, вернется ли когда-нибудь былое их великолепие?), он двинулся к лучшему своему мастеру – Никодим Спиридонович жил неподалеку, в небольшом флигельке, прятавшемся в глубине темноватого, не по-петербургски обширного двора.

– Батюшки-светы! – Никодим Спиридонович всплеснул руками и споро втянул хозяина в дом. Высунул наружу голову, огляделся – вроде никого, и плотно затворил дверь. – Беда-то какая, Аркадий Владимирович, вот ведь всем бедам беда!

– Беда? – переспросил Привалов, боясь услышать самое худшее.

Но мастер, похоже, прочитавший написанные у него на лице страхи, замотал головой:

– Нет-нет, не извольте тревожиться, все живы. Гриню чуток подранили, бандитов прогнать хотел, в драку кинулся, да где там!

Аркадий Владимирович даже не сразу вспомнил, кто такой Гриня, только через минуту в памяти возникло конопатое щекастое лицо, круглые, как у совы, глаза. Подмастерье. Еще ученик, из самых молодых.

– Сильно ранен?

– Нет-нет, – опять замотал головой Спиридоныч, – плечо зашибли. Отшвырнули – ладно, не стрельнули, – когда он к сейфу конторскому их не допустить пытался. Да ништо, небось зажило уже. А сейф они так и раскурочили. «Аркадии» все подчистую забрали, ну и прочее. Нам бы раньше все прятать начинать, ничего ж не успели, э-эх!

– Да ладно, Спиридоныч, оно того не стоит, что ты, в самом деле! – Аркадий Владимирович вдруг почувствовал, как у него, много пожившего и повидавшего человека, в горле заворочался колючий комок. – Все живы и почти целы – это ж главное, – выговорил наконец он. – А прочее наживем, не журись, мил-человек.