Фамильные ценности, или Возврату не подлежит

– Ну да, есть такое дело. – Он улыбнулся, стараясь, чтоб вышло смущенно. – Я ж говорил… или не говорил? Ну да ладно, не важно. Мы в Москву-то из Тамбовской губернии приехали, когда там совсем стало не прокормиться. Вроде и места самые хлебные, богатые, а все всё попрятали, и хоть забор грызи. У кого свое хозяйство, те, конечно, не голодали, а я-то ж у ювелира работал. Так-то я много чего могу – и плотником, и каменщиком, и слесарю немного, хотя и не то чтоб прям мастер. Но золотишко – это ж сытное дело, да? Ну, думал, заработаю, отделюсь, сам себе хозяин стану. Прославиться хотел, как тезка мой знаменитый. Привалов же известный ювелир… был. – Аркадий Владимирович сокрушенно покрутил головой. – Мы когда в Москву-то собрались, я даже мечтал: вот вдруг познакомлюсь тут с тезкой своим знаменитым, может, и работать у него пристроюсь. Фаберже-то вроде сразу после Февральской революции сбежал: как царь-то отрекся, так и придворный ювелир ни к чему стал, вот он в Швейцарию и перебрался. Ну, говорят так. А тезка мой… ну я думал… А его, оказывается, тоже куда-то унесло: магазины закрыты, в мастерских пусто. Жалко. – Аркадий Владимирович даже носом шмыгнул – совершенно, надо сказать, искренне: ему и вправду было очень жалко пропавшего дела. – Он ведь не только богатый был, он мастер, у которого поучиться за счастье бы всякий почел. Не зря знаменитый-то!

– Не слыхал, – досадливо отмахнулся Солнцев. – Вот еще, больно мне надо всяких богатеев по фамилиям знать. Ты лучше скажи, как это вышло, что вы от голодухи бежали? Неужто, раз у ювелира работал, неужто себе ничего не прикопил?