Вспомнил, как доверчиво она открывалась для него в свой первый раз, как стонала и цеплялась за его плечи. Каким счастливым и спокойным он сам чувствовал себя рядом с ней. И каким дерганым стал, когда отказался от нее.
Отца ее послушал — а как же иначе? У Лени тоже есть ребенок, которому он желает всего самого лучшего. А сорокадвухлетний мужик с поломанными генами совсем не подходящий вариант для молодой девушки, едва перешагнувшей порог взрослой жизни.
Приоткрыл дверь ванной и замер. Надя из душевой кабинки не могла его рассмотреть, а он как извращенец откровенно пялился на каждый изгиб ее тела. Какие могут быть приличия и дистанция, когда он с собственным организмом сладить не может? В штанах до того узко стало, что еще немного, и взорвется прямо тут, как прыщавый подросток.
Душевую кабинку настежь распахнуть и прямо в одежде завалиться туда, к ней, поддаться физическому желанию… А потом просьбу родителей ее вспомнил, что, мол, нечего их дочери голову морочить. В чем-то они, конечно, правы — Надя слишком наивная и не видит за красивой картинкой на плакате реальность. В чем-то…? Нет, они правы во всем, от первого до последнего слова. Потому что это их дочь, и они знают, что и как для нее будет лучше. А он, Леонид, проявил слабость и позволил их глупой девочке поверить в то, что ее мечта имеет место быть.
До сегодняшнего неожиданного приезда Нади, которая свалилась на него как снег на голову, Леня не позволял себе вспоминать о ней. Сам себе запрет поставил и до этого вечера не собирался его нарушать.
Потому что ни к чему. Потому что не нужно. А теперь разглядывал ее нагое тело за полупрозрачной перегородкой и яростно боролся со своими внутренними демонами, которые требовали освобождения, окончательной и полной капитуляции холодного разума перед естественными желаниями тела.
К чему находить самому себе оправдания и искать возможные пути отхода, когда впервые за долгое время в его жизни появилась возможность быть нормальным — любимым, дорогим, нужным…? И не потому, что он, Леонид Филатов — лидер «Внедорожника», а потому, что он, Леня — такой, какой есть. Почему бы не дать самому себе шанс…? Он так давно этого не делал, что и забыл, каково на вкус ощущение надежды… Его личной, персональной Надежды.