Фанатка

Питер сердито уставился на незваную гостью, пытаясь успокоиться, утихомирить дыхание. Но мысли его вертелись вихрем: какая же она красивая, эта женщина, порождение его собственного воображения, та, о ком он пишет в своей книге… по крайней мере, ему кажется, что книга — именно о ней. Эти неуместные, дурные мысли надо было срочно задавить. Питер не забыл, как он себя чувствовал благодаря Дине — и в гостиничном номере в Мэдисоне, и позже, как было у него на душе из-за всей этой истории.

Было ему чрезвычайно погано.

— Как ты вообще узнала, где я живу? — спросил он.

— Ты мне сам сказал, помнишь? Десятая Ист-стрит между Первой и А. Твое имя указано внизу на входе. — Дина потянулась к нему, желая коснуться лица. — Мне хотелось еще раз тебя увидеть.

Он с досадой отвернул голову, затем отпрянул, отвел взгляд:

— Дина, послушай. То, что произошло в Мэдисоне…

— …было всего лишь началом, — перебила она.

Не абы кто

Внезапно Дина ринулась мимо Питера, стремглав промчалась через «жилую» комнату. Она бежала как от огня. Или как будто огонь уже пылал у нее на плечах, на спине. По крайней мере в ее зеленых глазах билось что-то, похожее на ужас и отчаяние.

Питер последовал за ней. Как выгнать ее из квартиры? Как заставить никогда больше сюда не возвращаться? Что предпринять, чтобы Джулианна не дозналась? Ничего дельного на ум не шло.

Он обнаружил Дину в кабинете — она стояла и смотрела на витраж с изображением Девы Марии. Смотрела неотрывно, со значением, словно их связывала какая-то общая тайна. Но что общего могло быть у Дины с Пресвятой Девой? Или, если поставить вопрос иначе, что общего могло быть у Девы Марии с Диной?

— Прямо как в книге, — сказала она.

— Дина, уходи. Пожалуйста.

— Скоро уйду. Я понимаю, что мне не следует тут обретаться. Но ты просто… поговори со мной хоть пару минут. Пожалуйста. Расскажи, почему ты сделал эту комнату спальней Анжелы.

Ему хотелось заорать на нее: пусть убирается вон — из его квартиры, из его жизни, из мыслей! Однако Питер не заорал, а неожиданно для себя самого пустился в объяснения:

— Я тут работал, проводил много времени. И было проще описать реальную комнату, чем что-то измыслить. — Нащупав заусеницу на пальце, он потер ее, отвлекаясь на легкую саднящую боль. — Я послал в Мэдисон фотографию окна, чтобы сделали нужные декорации.

Дина внимательно и не спеша оглядела комнату, вбирая в память каждую подробность, словно намеревалась этим воспользоваться в будущем. Не спуская с нее глаз, Питер сунул палец в рот и прикусил ноготь, оторвал край его с мясом, так что выступила алая ниточка крови. Глянул на руки. Все ногти были обгрызены, а он раньше и не замечал. Вот удивительно. Когда же он умудрился приобрести эту скверную привычку?

Присев на корточки, Дина обеими руками надавила на угол книжного шкафа, что стоял по центру у левой стены. И ничуть не удивилась, когда щелкнула освободившаяся пружина и шкаф чуть выдвинулся вперед. Дина потянула шкаф на себя, открыла тайник за его задней стенкой. Потом заглянула в тайник, как в волшебный ларец, и сунула в него руку. Извлекла старую записную книжку и картонную коробку, где хранились все наброски и черновики, которые Питер сделал, когда работал над «Анжелой по прозвищу Ангел».

Держа записную книжку в руках так бережно, словно это была священная книга, Дина раскрыла ее, глянула на исписанные страницы и полюбопытствовала:

— Какие тайны ты здесь прячешь?

— Это записи для первого романа, — ответил Питер, натужно улыбнувшись, забрал у Дины книжку, словно Дина не имела права ее касаться, и положил на стол.

— А мне нельзя их посмотреть?

— Да там по большей части мысли, которые в дальнейшем не пригодились.

Дина выпрямилась и отошла от шкафа, провела рукой по рабочему столу, вынула из карандашницы стилет. Углядела свое отражение на трехгранном клинке, поджала губы, проверяя, не смазалась ли помада. Отложила стилет и замерла над новой рукописью, которую лежащие сверху наручники, точно заложницу, удерживали на углу стола.

— Продолжение?

— Да. Еще раз пройдусь по тексту, кое-что поправлю — и закончу, — ответил Питер.

Дина сняла с рукописи наручники и не глядя пролистала верхние страницы — название, посвящение, благодарности — пока не добралась до первой страницы основного текста.

— «Именно то, как она их ощущала — как любовную ласку при каждом движении», — прочла Дина вслух отрывок из начала первой главы. — «Точь-в-точь нежные губы: она буквально чувствовала влагу поцелуя. Или то сказывалось ее собственное возбуждение? Анжелу позабавила мысль, что из шелковых трусиков иногда получаются превосходные любовники». — Дина с улыбкой повернулась к Питеру: — Но лишь иногда.

Он раздраженно, с шумом выдохнул, затем глянул на часы. Ему надоело играть в ее игры.

— Я полагаю, мне пора садиться за работу.

Дина положила назад верхние страницы, однако не вернула на место наручники. Покрутила стальные кольца в руках, позвенела цепочкой.

— Ты разрешишь мне прочитать рукопись? — проговорила она, явно размышляя о чем-то другом.

— Я еще никому ее не давал, — возразил Питер.

— Ну, я-то — не абы кто.