Фанатка

Питер согласно кивнул; отходя от столика, официантка на миг положила руку Майку на плечо и тихонько сжала.

— Здесь твой второй дом? — осведомился Питер.

Майк хохотнул и отвернулся к сцене.

— Тут атмосфера что надо, — проговорил он, разглядывая одну из танцовщиц, что ему особенно нравилась. — Последний раз я тут был…

— Вчера?

— В прошлую среду, — Майк подался ближе к сцене, с удовольствием наблюдая танец. — Я был с Джеффом Холливеллом. Он очень любил это место.

— Почему я не удивлен? — спросил Питер, припомнив, что все, связанное с Холливеллом, вызывало у него тошноту.

— Он был хороший друг, — продолжал свое Майк.

— Виновный в пособничестве?

— Он был мне как брат.

— Побратимы, клявшиеся на крови.

Майк обернулся, взгляд его стал жестким:

— Скажем так: у нас с Джеффом были сходные пристрастия.

— В смысле?

— Вкус к женщинам.

— К женщинам или девочкам?

— Никакой разницы. — Майк не дал себе труда пускаться в дальнейшие объяснения, а вместо этого снова повернулся к сцене, разглядывая уже другую танцовщицу. Если он и заметил выражение неодобрения у Питера на лице, ему было все равно.

— Джефф ведь подцепил тебя на крючок, верно? — добавил он между делом. — Ты кое-что от него получил?

* * *

Питер вышел из дома вместе с Джеффри Холливеллом; миллионер сел за руль черного автомобиля «Кадиллак Эскалэйд». Машина была столь же величественна, как и ее владелец.

— Вы хотите, чтобы книга продавалась? — бросил Холливелл.

— Да, не без этого, — ответил Питер.

— И хотите, чтобы она читалась как настоящая?

— Конечно.

— Тогда послушайте моего совета: попробуйте то, что предлагает Рауль. Есть немалая разница, когда сам лично знаешь, о чем пишешь… или если пишешь с чужих слов.

* * *

— Ты понятия не имеешь, что девушка может для тебя сделать, — заявил Майк.

— Мне этого и знать не нужно, — возразил Питер.

— Ты не желаешь знать, друг мой. Ты боишься.

— А это трогательно, не так ли?

— Называй как хочешь, — сказал Майк, снова отвлекшись на даму.

Ее сценическое имя было Бритни. Высокая, худая точно грех, с облаком сияющих светлых волос, а в глазах — тщательно отработанное выражение плотских желаний.

— Как насчет приватного танца? — прошептала она Питеру на ухо.

— Нет, — отказался он, — я не могу…

— Чушь, — вмешался Майк, едва сдерживая раздражение. — Сюда не пить приходят, черт возьми. — Открыв бумажник, он извлек несколько стодолларовых купюр и вложил их девушке в руку. — Обрати-ка этого паршивца в нашу веру.

* * *

Та скудная одежда, что была на Бритни, стаивала с нее, как верхний слой мороженого в вазочке в жаркий летний день. Ее тело размягчалось, становилось текучим, оно захлестывало Питера, точно волна, топило его во мгле, и запах ее пота был пьянящим.

Крепко зажмурив глаза, молясь о том, чтобы все это ушло, пропало, он мысленно увидел светофор; свет бесконечно менялся: зеленый — красный, зеленый — красный, зеленый — красный. Неправильно. После зеленого должен загореться желтый и лишь затем уже — красный. Но здесь желтого не было, лишь эти два: зеленый — красный. Внезапно дошло: оно же в обратном порядке.

Все время задом наперед, черт бы его побрал.

Отстранив Бритни, Питер встал.

— Извини, — сказал он, чувствуя, как вращается зал вокруг него, как душит его обман. — Я не могу.

* * *

— Вызвать ли вам такси?

Еще один «элеватор» — проявляет заботу о клиенте, который оставляет тут деньги. Весь из себя вежливый-вежливый.

Питер отмахнулся от предложения. Прислонился к стене, ткнулся пылающим лбом в холодный черный мрамор.

Постояв так, немного пришел в себя и побрел наконец домой.

Пускай извинятся

Пепельница, полная окурков, свидетельствовала, что Пола Росси просидела за компьютером всю ночь. Проводила имя Джеффри Джонатана Холливелла по базам данных, выискивая сведения об аресте, ордере на арест, неоплаченных штрафах за нарушение правил дорожного движения, решении о заключении в тюрьму — хоть что-нибудь. Ничего этого Росси не обнаружила.

А вот то, что она разыскала, порядком ее удивило.