Фанфики

– Да, господине. Прошу — яви такую божескую милость. Отработаю втрое. Это — долг мой.

Николай сразу начал возмущаться. Как денег отдать — он сразу говорит «нет». Да и мне самому… отдать незнакомому человеку двадцать гривен, кило серебра… без каких-либо гарантий… на поиск женщины, которой никогда не видел, в неопределённом месте… не то Сурож, не то Кафа… а может, и Царьград… или ещё дальше… а маленькие дети и вовсе меняются быстро… да и что надёжного, в части особых примет для опознания, может сказать о малых детях их отец?

На Западе есть две системы возврата рабов.

Если в плен попал благородный рыцарь, и место пленения в границах христианского мира — посылают герольда. Гильдия герольдов охраняется законами и обычаями, им открыты двери замков, у них есть право представлять персону своего господина.

Если же человек — простолюдин, или пленник у иноверцев — в дело вступают странствующие монахи. Обычно — франсисканцы. Этого ордена здесь пока нет — основан в 1209 году. Есть более древний — бенедиктинцы.

Мусульмане и язычники воспринимают «босоногих братьев» как психов. Что, согласно распространённым суевериям, обеспечивает им некоторую защиту. А, поскольку при выкупании пленников цены значительно выше рыночных, то существование таких «нищих переговорщиков» поддерживается и властями.

В «Святой Руси» нет ни того, ни другого института. Основной поток русских рабов идёт в Византию. В отличие от более поздних татарско-турецких времён — разницы в вере нет. Более того — вся работорговля в руках греков. Только на севере трудятся новгородцы, а на востоке пытаются утвердиться на этом рынке булгары.

Поэтому «искатель» — один из «гречников». Такой же работорговец, только примелькавшийся в Смоленске — несколько лет подряд приходил за «живым товаром». Николаю его порекомендовали. Но отдать такому человеку «за просто так» — кило серебра…

Инал обычно о деньгах говорит презрительно, но тут:

– Твой долг — служить господину. А не истощать его достояние. Ты и так дорого обошёлся. А теперь тебе ещё и бабу особенную с пащенками из тридевятого царства… Хозяин скажет: «брюхать вот эту тёлку» — будешь брюхатить. Изо всех сил стараться. Чтобы приплод был больше да лучше.

А Аннушка Чарджи зацепила… Или — зацепило волнение о ней Терентия? Обычно ханыч холопам правила поведения не проповедует.

А я что? Жаба давит… На эти гривны сорок коров купить можно. А «искатель»… раз и… корова языком слизнула. С моими денюжками.

«Жаба — давит». Не пора ли давить саму «жабу»?

– Я сказал, что пошлю человека выкупить жену и детей Терентия. Может, кто-то считает, что 20 гривен кунами — слишком высокая цена для моего слова?

– Какое может быть «слово», данное господином — холопу? Ты дал — ты взял. Это ж всё в твоей власти!

Ну не хочет мой финансовый директор денег отдавать!

– Николай, ты видишь одну половину: «слово дано рабу». Почему ты не видишь другой: «слово дано мной»? Меня не волнует то, что кто-то услышал, мне важно то, что я сам сказал. Тема закрыта. Исполняй.

Чуть позже, уже с глазу на глаз, подходит Терентий:

– Господине, дозволь молвить. Аннушка… боярыня Анна сказала, что ты… что вы с ней…

– Стоп. Как это сказала? У неё же обет молчания?

– Так она и молчит. Она ж только кричит, когда я ей… когда мы с ней… Ну… Вот. А так-то она молчит. Про тебя — руками показала.

– Как это?

Парня опять в краску кинуло. Но — воспроизвёл. Характеристика однозначная и недвусмысленная: в косынке и с членом — на «Святой Руси» только я один. И действия мои… ну если обобщённо… мы же с ней стоя не были… надо это упущение…

Способность русских людей к жестикуляции всегда поражала европейцев-северян. У них даже есть устойчивое выражение: «говорить руками как русские». А сколько моих соотечественников налетело на разные неприятности, от дисквалификации на хоккейном турнире, до небольшого срока тюремного заключения, просто выразительно проведя ладонью по горлу!

– Понял. А ты чего хочешь?

– Господине! Я — холоп твой. Что ты её… что ты с ней… — на всё твоя воля. Но, ради христа прошу — не вели этому… черномордому к ней… ну. Чтоб он с ней… Чтоб он её опять… у меня на глазах… крику учил.

Достаточно чётко. Прорезается право собственности при ограниченности статусности.

«Нас господин… — имеет право.
А мы друг друга — никогда».

Вечером уже в темноте, наскочил во дворе на Чарджи.

– Ты чего к своей белошвейке не пошёл?

– Да так… Не сложилось.

Из опочивальни Аннушки разносились по двору стоны страсти. Не так отчётливо, как вчера, но вполне различимо.

– Ты — молодец, ханыч. Хорошо вдовушку выучил. И — Терентия. Теперь они и сами… Как они в два голоса! Я всегда чувствовал, что ты прирождённый педагог. В смысле — учитель. Всегда сам, личным примером, на основе личного опыта, ярких, хорошо запоминающихся образцов… Слышишь какую она… руладу выводит?