Фантасмагория душ. Рассказы и стихи

Эти звуки отдалённо напоминали ему Сатурналии – праздники, проводимые в прошлом гражданами Римской империи по случаю окончания жатвы. Веселье длилось несколько дней, вино лилось рекой и от яств ломились столы. Рабам давалось разрешение переодеваться в хозяев, а хозяева прислуживали своим рабам. Меняя одежды, люди пытались прочувствовать, хоть на крошечный отрезок времени, иную судьбу.

«Для чего им это было нужно? Хмельной азарт, жажда новых впечатлений? А не всё ли равно… – думал в этот момент Сатурн. – Главное, что меня тогда восхваляли как величайшего Бога на Земле. Именно возле храма, воздвигнутого в мою честь, совершали жертвоприношения. И, обращаясь ко мне, люди поднимали руки к небу, молясь и прося о сокровенном…»

В этом месте, на самом пике блаженства, тонкая нить воспоминаний у старца регулярно обрывалась. Он нехотя открывал глаза…

Вдалеке виднелась голубая Земля, на ней так же, как и тогда, текли реки, бежали стройными рядами облака, а горы по-прежнему вонзали свои пики в небосвод.

«Эх, если бы сын Зевс не скинул меня с престола, то монотеизм так уверенно не шагал бы по планете. Вера в то, что Бог един, считалась бы тогда чем-то немыслимым и даже смешным. Еретики до сих пор собирались бы по кухням, скрываясь от праведного гнева толпы. Возможно, тогда я, Сатурн, до сих пор владел бы умами людей и по праву считался величайшим из великих», – так рассуждал пенсионер планетарного значения, пытаясь понять, где в истории он сделал промашку, стоившую ему главного поста – председателя Богов.

Но в разгадывании ребусов старикашка не был силён, и, подумав хорошенько, он мирился с судьбой, довольствуясь невидимым присутствием на ежегодных карнавалах, проводимых в разных концах Земли.

Прообразом шумных шествий стали как раз Сатурналии, в которых человеческое нутро освобождалось от запретов и пускало свой корабль где-то по белым, а где-то и по чёрным волнам…

В этот субботний день Сатурну предстояло посетить праздник в честь открытия курортного сезона в одном из маленьких городов на Чёрном море со странным именем Геленджик. Оставив щипцы для ловли Времени до понедельника на «румяном пельмене», он спустился по солнечному лучу на Землю. В назначенный час начала карнавала старик уже сидел внутри бутафорского деревянного маяка на колёсах. Через стеклянную голову строения, оттуда, где должна была бы находиться лампа, он с любопытством разглядывал танцующих людей в масках. Они размахивали флагами и что-то громко кричали.

Прикомандированный небожитель периодически подмигивал веселящемуся хороводу оранжевым глазом в такт ударам барабана. Через некоторое время он заметил спешащих мужчину и девчушку, пытающихся успеть насладиться ярким зрелищем. Поравнявшись, марафонец в возрасте посмотрел на маяк, прямо в глаза Сатурну. Их взгляды встретились, словно жаждали обменяться некой информацией. Что хотели рассказать друг другу Бог на пенсии и простой смертный человек, было неизвестно.

Мгновение… И мужчина, сжав руку ребёнка, поскакал дальше наслаждаться феерией карнавала. Вероятно, если бегун задержался бы хоть на минутку, Сатурн раскрыл бы ему вселенскую тайну миропорядка в обход запретов Пантеона. Хотя, нужно ли было это сейчас человеку?.. Понял бы что-то дитя первых впечатлений и поверхностных эффектов?..

Уймись хозяюшка, уймись…

Уймись хозяюшка, уймись,
Налей ты лучше стопку водки.
И мне душевно улыбнись,
Как ты умеешь, взглядом кротким.

Я шёл дорогой непростой,

Водя с печалью хороводы.
В надежде встретиться с мечтой,
Забыв все прошлые невзгоды.

И сесть за стол, и рассказать,

И душу разложить на части.
Ошибки за собой признать,
Отдавшись в руки женской власти.

Меня ты только не жалей,

Не к этому я так стремился.
И тихо стопочку налей,
И проследи, чтоб не напился.

Меж нами искра пробежит,

И мир вдруг станет чуть светлее.
Трава слегка зашелестит,
Внутри немного потеплеет.

И мы с тобой уйдёт вдвоём,

Босыми по тропе любовной.
И жить мы заново начнём,
Какой-то жизнью безгреховной.

Выставка

Мы не понимаем, что всё, данное нам Богом,

Имеет собственную индивидуальность
И может в любой момент развернуться
И уйти, не обращая внимания на истошные вопли хозяина.