Фантастес. Волшебная повесть для мужчин и женщин.

Она была округла и свежа,

Как будто жизнь стремительным потоком

Её омыла, или лёгкий сон

Лежал на веках, упорхнуть готовый

Как бабочка с цветка.

Беддоуз. Пигмалион

… и была, словно ландыш весенний, бела,

Словно снег, что зимою пурга намела.

Повесть о сэре Лонфале

Я шагал, с удовольствием вдыхая свежий утренний воздух и чувствуя себя словно родившимся заново. Только одно огорчало меня: странное, неясное чувство, нечто между печалью и наслаждением, то и дело подымалось во мне, когда я вспоминал ту, что приютила меня в ночи. Меня мучили смутные угрызения совести, как будто я не должен был покидать её, но я продолжал идти дальше, успокаивая себя, как только мог.

«Что ж, — рассуждал я, — если ей грустно, вина в том не моя. И потом, всё остальное у неё будет по–прежнему, а такой чудесный день наверняка обрадует её не меньше, чем меня. И вообще, теперь её жизнь станет даже богаче благодаря воспоминаниям о том, кто однажды пришёл к ней, но не смог остаться. А если когда–нибудь она и вправду станет женщиной… кто знает — может, однажды мы снова увидимся, ведь во вселенной всегда есть место новым встречам!»

Сегодня лес казался мне самым обычным и ничуть не волшебным; только кролики, мыши, птенцы, бельчата и великое множество других зверушек вели себя, совсем как ручные. Завидев чужака, они не удирали, а замирали и во все глаза таращились на незнакомого пришельца, а иногда даже подбирались поближе, словно для того, чтобы разглядеть меня получше: то ли они ещё ни разу не видели живого человека, то ли здешние люди никогда их не обижали.

Остановившись на секунду, чтобы рассмотреть удивительное соцветие, свисавшее с гибкой плети, крепко обвивавшей мощный древесный ствол, я заметил, что ко мне неторопливо приближается большой белый кролик.

Подскакав, он положил переднюю лапку на носок моего башмака и начал внимательно разглядывать меня красными глазками, точно так же, как я только что разглядывал любопытный цветок. Я нагнулся, погладил его и хотел уже было взять на руки, но он резко ударил по земле задними лапами и с поразительной прытью ускакал прочь — правда, несколько раз обернувшись перед тем, как исчезнуть из виду. Время от времени далеко впереди среди деревьев показывались зыбкие человеческие фигуры. Двигались они словно во сне, то появлялись, то снова пропадали, но не приближались.

На этот раз еды в лесу оказалось предостаточно, хотя я сроду не видел ничего похожего на те плоды и орехи, которые здесь росли. Я долго не решался их есть, но потом рассудил, что если могу дышать воздухом Волшебной страны, то и здешняя еда должна пойти мне на пользу. На деле всё оказалось даже лучше, потому что пища не только утолила мой голод, но каким–то удивительным образом обострила и углубила мои чувства, позволив мне гораздо полнее войти в окружающий меня мир. Человеческие фигуры стали куда более чёткими, плотными, зримыми. Теперь я гораздо увереннее, почти не колеблясь, выбирал нужную дорогу, и мне казалось, что я уже немного понимаю, о чём поют птицы, хотя и не могу передать это словами. Порой, немало удивляясь, я вдруг ловил себя на том, что внимательно прислушиваюсь к разговору белок или енотов. Постороннему их пересуды вряд ли показались бы занимательными, потому что эти милые создания почти всегда болтали лишь про обыденные дела и заботы: где отыскать самые лучшие орехи, кто разгрызает их лучше и чище остальных, кто успел запасти на зиму больше провизии, и так далее (только про то, где хранятся запасы, никто не проронил ни звука), так что разговоры были совсем человеческие. От некоторых зверушек я так ничего и не услышал; по–моему, они вообще предпочитают помалкивать и высказываются лишь в самых крайних случаях.

Мыши пищали без умолку, ежи отличались невозмутимой флегматичностью, а кроты, которых я несколько раз повстречал на тропинке, при мне ни разу не сказали друг другу ни слова. Хищных зверей в лесу не было; по крайней мере, сам я не видел никого крупнее дикого кота. Правда, змей было полным–полно, и, по–моему, кое–какие из них даже были ядовитыми, но ни одна не пыталась меня укусить.