Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

Вступая в беседу со своим змеем-искусителем, Пепе Хусманос был мрачен и хмур, как грозовая туча над Кордильерами. В ходе разговора он постепенно оттаивал и светлел, насколько позволяла ему присущая южноамериканцам смуглость. Разумеется, синьор не был первым, кто предложил деньги за этого проклятого blanco. Si, senior, si, он хорошо помнит этих людей. Впрочем, не так уж и хорошо, чтобы назвать синьору их адреса. Да, синьор, разумеется, десятидолларовая купюра может несколько обострить его память. Она не фальшивая? Благодарение Святой Деве Марии, синьор, вы не представляете, сколько сейчас расплодилось мошенников, которые так и норовят обмануть бедного карабинера, у которого не хватает средств для воспитания многочисленного семейства! Три дочери, синьор, и каждая скоро будет на выданье, да еще пять сорванцов, на которых одежда и обувь прямо горят, да еще эти бесконечные родственники, которые постоянно приезжают для того, чтобы объесть семью бедных Хусманосов… Si, senior, si, Пепе Хусманос понимает, что синьор очень занят и не имеет времени выслушивать его рассказы о своей многочисленной родне. Но если бы синьор знал, как трудно приходится Пепе, ведь зарплата надзирателя такая маленькая, а родственников, прибери их Святая Дева Мария, так много… Да, синьор, сначала приходили двое. Один был высокий, а другой невысокий и коренастый, но они Пепе Хусманосу совсем не понравились, Пепе, синьор, понимает в людях, поэтому он им и отказал, тем более что платили они не то рублями, не то рупиями, но ведь синьор понимает, что в наше время это не валюта? Нет, синьор, Пепе не знает, как их найти. Судя по одежде и деньгам, которые они предлагали, вряд ли эти люди будут проживать в каком-нибудь приличном отеле, скорее всего, они поселятся на каком-нибудь постоялом дворе, где обычно селятся пастухи и фазенедейрос… Нет, синьор, эти люди никак не представлялись… Но были и другие, синьор! О-о, синьор, Пепе Хусманос порядочный человек, он не может назвать этого человека. Речь идет о чести дамы, вы ведь понимаете меня, синьор? Пепе Хусманос настоящий джентльмен, он никогда не сможет назвать ее имя и тем самым затронуть честь женщины… Вы говорите двадцать долларов, синьор? О-о, синьор, вы так добры к бедному Пепе Хусманосу, но вы ведь понимаете, что речь идет о женщине, а честь женщины стоит гораздо дороже двадцати долларов. Конечно, и эти деньги могут помочь бедному семейству Хусманос, но… Постойте, синьор, куда же вы прячете деньги? Ведь деньги не главное, главное — справедливость и истина, давайте ваши двадцать долларов, Пепе Хусманос понимает, что вы тоже нуждаетесь, иначе бы ваша благодарность не ограничилась бы этими двадцатью долларами… Но Пепе Хусманос может надеяться на вашу честь? Вы ведь не станете разглашать имя бедной женщины? Вы ведь не дадите трепать это имя продажным газетчикам, синьор? Si, senior, si, я понимаю, что вам некогда. Совершенно согласен с вами, синьор, не будем тратить время попусту. Наклонитесь к моим губам, сеньор, это имя не стоит доверять коридорным стенам. Итак, сеньор, имя этой дамы — Мария де ля Гранту. Теперь вы понимаете, почему я не назвал его сразу? Разумеется, она действовала через посредника. Нет, синьор, Пепе Хусманос не может назвать имя этого посредника, Пепе — кабальеро, он не может поступиться честью… Впрочем, вы правы, синьор, пять долларов меняют дело. Это Хорхе де Нуньес, вы его всегда до сиесты можете застать в местном суде…

Пепе Хусманос тяжело вздохнул и стыдливо отвел взгляд от международного авантюриста, словно проверял взглядом, крепки ли засовы камер, а когда вновь перевел его на стул, где сидел пришелец, обнаружил, что стул пуст. Надо честно сказать, что при виде пустого стула надзиратель испытал определенное и вполне понятное облегчение. Он неторопливо встал, подошел к камере и осторожно заглянул в глазок. Русский толстяк крепко спал, широко раскинув руки. Слава Господу, он даже не заметил отсутствия второго задержанного. До конца смены оставалось совсем немного, деньги уже лежали в надежном месте, и теперь оставалось только придумать сказку для начальства, не зря же этот самый Борман был так молод и жил в цыганском таборе. Известное дело, цыгане всегда славились как чернокнижники и колдуны. Им и запоры с замками нипочем, ушел, подлец, из закрытой камеры ушел, отвел Пепе Хусманосу глаза, а заодно и буйному русскому, наплюй ему святая дева Мария сразу в оба наглых и бесстыжих глаза!

Он сел в свое кресло и, глядя в потолок, мечтательно задумался, как и на что потратит деньги. К сожалению, сумма, полученная за этого blanco, была куда меньше планов Пепе Хусманоса, но, господа, разве ваши планы и вожделения охватываются теми суммами, которые оказываются в вашем распоряжении? Вкусный кусок пирога никогда не отвечает аппетитам едока, после него всегда остаются лишь крошки и сожаление о том, что кусок не оказался больше.