Фантастическая сага

– Верно… на рынке свои законы. Ты что, хочешь потерять все и свою дурную башку в придачу? Назначь цену и быстро все распродавай, потому что, если ты этого не сделаешь, я просто уйду, и эти люди сделают с тобой все, что захотят.

– Он прав, Эл, – сказал продавец у соседнего прилавка. Он прислушивался к тому, что говорил Энди. – Распродавай все и убирайся отсюда подобру-поздорову. Иначе они нас растопчут. Я уже сбросил цену.

– Ты слизняк… а бабки? – запротестовал Эл.

– Дурак! А дырка в голове, если мы поступим иначе? Я продаю.

Шум по-прежнему не утихал, но, как только крекеры стали дешевле, появилось множество желающих их купить, и единство толпы рухнуло. Послышались крики из другого места – со стороны Пятой авеню.

– Здесь все в порядке, – сказал Стив. – Пошли дальше.

Большинство лавок было заперто, прилавки опустели.

Свободные места заняли владельцы тележек и начали бойко торговать. Какая-то женщина в разорванной одежде лежала, всхлипывая, на обломках прилавка, а ее товар – вареные бобы – был полностью растащен.

– Паршивые фараоны! – прорыдала она, когда они проходили мимо. – Почему вы их не остановили? Паршивые фараоны!

Они прошли, не обратив на нее внимания, и оказались на Пятой авеню. Толпа бурлила и гудела, и блюстителям порядка с трудом удалось пробиться сквозь нее.

– Слышишь? – спросил Стив. – Поют будто.

Толпа в едином порыве устремилась от центра города. С каждой секундой пение становилось громче, его перекрывал зычный, резкий голос запевалы, раздававшийся из громкоговорителя:

Раз, два, три – помощи не жди;
Четыре, пять, шесть – нечего нам есть.

– Старики, – сказал Энди. – Они опять идут маршем на Таймс-сквер.

– Выбрали для этого подходящий день, сегодня столько происшествий.

Когда появились первые участники марша, люди, шедшие навстречу, столпились на тротуаре, уступая дорогу. Впереди шагали молодые люди в форме и размахивали дубинками. За ними шли старики, возглавляемые Малышом Ривзом. Слегка хромая, он шел впереди с портативным громкоговорителем на батарейках, серой металлической трубой, в мундштук которой был встроен микрофон. Он поднес ее ко рту, и многократно усиленный голос загремел над толпой:

– Вы все, стоящие на тротуарах, присоединяйтесь к нам! Идите вместе с нами! Участвуйте в нашем марше протеста! Мы боремся не только за самих себя, но и за вас всех. Если вы пожилые граждане, вы в глубине души вместе с нами, поскольку мы проводим этот марш, чтобы помочь вам. Если вы моложе, вы должны понять, что мы хотим помочь вашим матерям и отцам добиться помощи, которая когда-нибудь понадобится и вам…

Огромная толпа людей вышла с Двадцать четвертой улицы и оказалась на пути марширующих. Задние ряды напирали, не видя, что делается впереди. Старики замедлили шаг и наконец остановились перед людской волной. Вдалеке раздавались резкие свистки полицейских, а патрульные, шедшие впереди колонны стариков, тщетно старались приостановить наплыв людей. Вдруг из узкой Двадцать четвертой улицы появилось множество бегущих в панике людей. Они врезались в толпу и смешались с авангардом стариков.

– Стойте! Стойте же! – гремел усиленный микрофоном голос Ривза. – Вы мешаете проведению марша, санкционированной демонстрации…

Появившиеся люди бросились к нему, и какой-то здоровенный мужчина, по лицу которого текла кровь, выхватил у него громкоговоритель.

– Отдай! – приказал он, и его слова усилились мегафоном.

Энди хорошо видел, что происходит, но ничего не мог сделать: толпа отделила его от Стива и отнесла назад, к шатким прилавкам.

– Отдай мне! – вновь раздался голос мужчины, перекрытый воплем Ривза, когда громкоговоритель с силой выдернули у него из рук.

– Они пытаются уморить нас голодом! – прогремел над толпой усиленный мегафоном голос. Побелевшие лица повернулись к нему. – Пункты социальной помощи ломятся от продуктов, но их заперли и не дают нам ничего. Откроем их и возьмем еду. Давайте их откроем!

Толпа одобрительно заревела и, ведомая злобным голосом, опять устремилась на Двадцать четвертую улицу, топча и толкая стариков. Толпа превратилась в стадо. Людей нужно было остановить во что бы то ни стало, иначе массовые беспорядки были неминуемы. Группа стариков окружила раненого Ривза, который что-то кричал, но в общем гаме слов не было слышно. Левой рукой он придерживал предплечье правой, которая висела как плеть – наверное, была сломана. Энди пытался выбраться из этой давки, но понимал, что это ему вряд ли удастся, – стадо уносилось прочь все быстрее.

– …сохраняя продукты для себя. Кто-нибудь видел тощего полицейского? А политики едят наши продукты, и им наплевать, что мы подыхаем с голоду!

Слушая подстрекательские слова, люди зверели все больше и больше. Энди рывком открыл ранец и вытащил гранату. Они взрывались и выпускали облако газа через три секунды после того, как выдергивалось кольцо. Энди сорвал кольцо, затем выпрямился и бросил гранату в сторону мужчины с громкоговорителем. Зеленая коробка описала высокую дугу, упала в толпу рядом с ним – и не взорвалась.