Фантастическая сага

Она вышла в другую комнату, и он не шелохнулся, пока дверь не захлопнулась. Потом он пошел за ней, но остановился и сел на край кровати. Что он мог ей сказать? Он медленно стянул башмаки и одетым лег в кровать, накрывшись с головой одеялом. Усталый и вымотанный, он долго не мог уснуть.

Глава 4

Люди боялись выходить на улицу, пока не рассвело, и очередь за водой этим утром была очень короткой. Однако когда Ширли заняла место в очереди, на улице уже было много народа. Когда она получила свою норму воды, солнце поднялось уже высоко.

Ширли каждый день встречалась с миссис Майлс. Приходившая первой занимала очередь, а потом они вместе возвращались домой. Миссис Майлс всегда брала с собой маленького сына, который, похоже, все еще болел этим самым квошем. Очевидно, ее муж нуждался в богатом белками гороховом масле больше, чем ребенок. Норму воды увеличили. Это так обрадовало Ширли, что она не обращала внимания на тяжесть и боль в спине. Теперь воды хватало даже на умывание и мытье посуды. Водоразборные колонки должны были открыться самое позднее в середине ноября, а это уже скоро.

В это утро, как обычно, Ширли вернулась раньше восьми и, войдя в квартиру, увидела, что Энди уже одет и собирается уходить.

– Поговори с ним, Ширли, – сказал Энди. – Убеди его, что он становится идиотом. Должно быть, возраст сказывается.

Он поцеловал ее на прощание и собрался уходить. Со времени той ссоры прошло три недели, и внешне все казалось таким же, как и раньше, но внутри что-то изменилось, некое ощущение уверенности – или, может быть, любви – было разрушено. Об этом они не говорили.

– Что опять не так? – спросила она, стаскивая верхнюю одежду, в которую была укутана.

Энди остановился на пороге.

– Спроси Сола. Я уверен, что он с радостью расскажет все в мельчайших подробностях. Но когда он закончит, вспомни одну вещь. Он не прав.

– У каждого человека свое мнение, – невозмутимо ответил Сол, смазывая гуталином из допотопной банки еще более допотопные армейские ботинки.

– Мнение тут ни при чем, – сказал Энди. – Ты просто напрашиваешься на неприятности, ищешь приключений себе на голову. До вечера, Ширли. Если все будет тихо, как вчера, я долго не задержусь.

Дверь захлопнулась, и Ширли заперла ее на замок.

– О чем он говорил? – спросила она, грея замерзшие руки над брикетом морского угля, тлеющим в плите. Было холодно и промозгло, от сильного ветра дребезжало стекло в оконной раме.

– Он говорит о протесте, – сказал Сол, с удовольствием рассматривая до блеска начищенный черный ботинок. – Точнее, он высказывается против протеста. Ты слышала про закон о чрезвычайном положении? Его всю прошлую неделю обсасывали по телевизору.

– Тот, что они называют законом о детоубийстве?

– Они?! – заорал Сол, сердито полируя ботинок. – Кто они? Сборище бездельников – вот кто они такие. Люди со средневековым соображением, вечно идущие по проторенной дорожке. Другими словами, задницы.

– Но, Сол… нельзя же заставить людей делать то, во что они не верят. Большинство из них все еще думают, что это имеет какое-то отношение к убийству детей.

– Они думают неправильно. Разве я виноват, что мир полон болванов? Ты прекрасно знаешь, что контроль над рождаемостью не имеет ничего общего с убийством детей. В сущности, он их спасает. Что лучше: давать детям умирать от болезней и голода или следить за тем, чтобы лишние дети вообще не рождались?

– Если так рассуждать, то вопрос выглядит по-другому. А ты не забываешь о законах природы? Разве контроль над рождаемостью не является их нарушением?

– Милая моя, вся история медицины есть история нарушения законов природы. Церковь – как протестантская, так и католическая – пыталась приостановить использование анестезирующих средств, потому что по закону природы женщина должна рожать детей в муках. И то, что люди должны умирать от болезней, – закон природы. И то, что человеческое тело нельзя разрезать и что-то там чинить, – тоже закон природы. Был даже один парень по имени Бруно, которого сожгли на костре, потому что он не верил в абсолютную истину и законы природы вроде этих. Когда-то все было против законов природы, и теперь контроль над рождаемостью присоединяется к этому всему. Потому что большинство наших бед проистекает из того факта, что в мире чересчур много людей.

– Это слишком просто, Сол. В действительности существует не только черное и белое…

– О да, это так, но никто не хочет этого признавать. Послушай, сегодня мы живем в страшно паршивом мире, и все наши беды происходят по одной-единственной причине. Чертовски много народу. Как так вышло, что до сих пор у нас ни разу не возникло проблемы перенаселения?

– Не знаю… никогда об этом не задумывалась.