Фантастические повести и рассказы

Мы начали прочесывание с юга — потому и обосновались на вилле Гарраучи. Она стояла над высоким обрывом, почти у самой оконечности Южного мыса, и попасть туда можно было только по воздуху. Вид на океан отсюда в любую погоду открывался великолепный и величественный, но нам было не до того, чтобы им любоваться. Мы работали — с утра и до позднего вечера, а иногда и ночами патрулировали на небольшой высоте над островом, высматривая хоть кого-то из уцелевших. Конечно — даже несмотря на всю технику, которую подключили мы к поискам — всякие там инфракрасные сканеры и оперативные анализаторы изображений — укрыться от нашего прочесывания было проще простого. И основную надежду мы возлагали не на свои поиски, а на установленные на каждой машине динамики, которые непрерывно вещали на сотни метров вокруг о том, что после нашего ухода остров будет заражен вирусом лихорадки Крепта, смертельной для человека.

Мы не блефовали — у нас имелся этот вирус. Немного, но достаточно для того, чтобы остров на год-два — больше вирусы лихорадки Крепта вне консервации не сохраняются — стал смертельно опасным для человека. Я сам удивился, когда услышал об этом от Румбо — давно еще, до взрыва. Тайник с контейнерами был обнаружен тогда в именье Гэптоков. Как этой семейке удалась такая авантюра — ведь провоз этого оружия на планеты, члены Ассоциации по законам Метрополии карался смертной казнью — я не знаю. Мы, Офицеры Связи — элита, но даже мы не ведаем всех пружин, что движут миром. Румбо с несколькими подручными куда-то перепрятал контейнеры, но мы знали, что новый тайник расположен неподалеку от бывшего штаба противников Комитета, и после двух дней поисков отыскали его. Нам не было нужды врать — у нас и имелся вирус лихорадки Крепта, и намерение заразить им остров.

Пока одна группа прочесывала остров в поисках людей, другая, шедшая по ее следам, собирала все, что могло иметь хоть какую-нибудь ценность в будущем. Все сознавали, что отныне Сэлх будет отрезан от снабжения Метрополией, и поэтому иными глазами смотрели на привычные прежде вещи. Увезти на Континент, конечно, могли далеко не все, что собирали на площадке перед виллой Гарраучи, но пока старались об этом не думать, и на грузовиках свозили без разбора и сельскохозяйственных киберов и всевозможный инструмент, и случайно уцелевшие мнемоблоки из сгоревших библиотек, и посуду, и кухонную утварь, и даже кое-что из мебели. Периодически, раз в два-три дня, мы грузили самые ценные из находок на один из грузовиков, сажали туда же нескольких из найденных на острове жителей и отправляли на Континент. Каждый такой рейс обходился в два энергоэлемента.

Вся операция длилась шестьдесят суток, трое из которых пропало из-за урагана. Мы обнаружили сто восемьдесят девять человек, включая двух грудных детей — вдвое, если не втрое больше, чем рассчитывали — и потеряли одного человека убитым после того, как одна из машин была обстреляна в седловине между Йенг-хорном и Лакупу. Других потерь не было, хотя одиночные выстрелы по нашим машинам случались почти каждый день. По нашим оценкам — это следовало из сравнительного анализа того, что говорили вышедшие к нам люди, а также мест, откуда стреляли по машинам — на острове оставалось теперь не более десятка человек. Терять на них время мы уже не могли.

В тот вечер я чувствовал себя измочаленным до предела после целого дня полетов. Мы заканчивали прочесывание в районе дельты Каопры, время поджимало, и поэтому трое суток подряд ночевали где попало, не тратя времени на возвращение на виллу. И вот сегодня в полдень, наконец, патрулирование закончили, обнаружили последнюю пару подростков уже у самого Северного мыса и вернулись на юг. Еще несколько дней на укладку всего, что мы хотели увезти, и можно будет заражать остров и бежать отсюда. Всем не терпелось скорее покончить с этим делом, пока не подоспел рейдер с Особым Отрядом.

Меня разбудил яркий свет, вдруг ударивший в глаза. Я инстинктивно заслонился от него ладонью и попытался перевернуться на живот, чтобы спать дальше, но кто-то сильно тряс меня за плечо, не переставая повторять мое имя, и в конце концов я проснулся.

— Проснись, Мэг, проснись, — дошел, наконец, до меня чей-то голос, и я, протирая глаза, сел. Передо мной, с фонариком в руке — он догадался опустить его, и свет теперь не резал глаза — стоял Вэнноу. Я зевнул, так, что чуть не вывернул челюсть, потом протер глаза и огляделся. Было темно, Ситэлх еще не взошел, Маола последние дни всходила днем, и все небо было усыпано яркими звездами, с севера на юг почти через зенит протянулся Млечный Путь. Внизу беззлобно рокотал прибой, гребни волн слегка светились, и у горизонта это свечение сливалось в белесую полосу. На фоне этой полосы, у самого края обрыва метрах в сорока справа темнели чьи-то фигуры — человек пять, не меньше. Они о чем-то говорили, но слов было не разобрать.

— Я уж испугался, что тебя тоже ухлопали, — сказал Вэнноу, помогая мне подняться.