Фантастический альманах «Завтра». Выпуск четвертый

— Вы думаете, для чего я ловлю птичек? — спросил Генеральный председатель, лукаво щурясь. — Думаете, ради их песен? Нет, все гораздо прозаичней. Это мы с моей Изаурой Владиленовной одиннадцатую нарушаем. Суп из птичек варим. Мою Изауру Владиленовну вы увидите скоро, она питательные корешки собирает. Тоже, между прочим, была четверорукой.

Это все пища наша. В ней все дело. Только стали мы суп из птичек кушать, сразу полысение тела началось, и надбровные дуги стали разглаживаться, челюсти уменьшаться. Потом хвост отпал. Ноги от рук отличаться стали. Совсем преобразились. Только на животе у Изауры сумка сохранилась. Ну да Бог с ней, с сумкой. Штука в хозяйстве полезная.

— А мне Порфирий Абдрахманович про какого-то мертвеца толковал, который якобы в развилке застрял.

— Ну ясно, — рассмеялся Генеральный, — не мог же он на меня ссылаться, на мой пример. Вот и врал. В меру своих скромных способностей. Меня ведь, кроме оберпредседателей, почти никому не показывают.

Да-а, так вот, перестали мы быть четверорукими, пошли дальше нарушать. Одеждой обзавелись. Не ахти какой, а все-таки…

Неловко сделалось вдруг Борису Арнольдовичу, совсем в последнее время переставшему испытывать неловкость из-за неприкрытого срама. Взгляд стал растерянным.

— Да не тушуйся ты! — непринужденно перешел на «ты» Генпред Кузьмич. — Мою, что ли, старуху испугался? Да ее уже ничем не удивишь и ничем не напугаешь!

Кстати, чуть не забыл самое главное, мы ведь нарушаем одиннадцатую на вполне законных основаниях. Нам полагается. Все оберпредседатели об этом осведомлены. Рядовая общественность, конечно, не в курсе, но зачем понапрасну травмировать рядовую общественность, разжигать в ней деструктивные эмоции, в первую очередь — зависть.

Секрет тебе открою. Его даже моя старуха не знает. Одному тебе. Как-то ты мне сразу понравился. Секрет такой: если хочешь бежать с Острова, но боишься, что те консервные банки тебя обстреляют, то не бойся. Они уже давно никакой опасности не представляют. Честно тебе говорю.

У Бориса Арнольдовича так челюсть и отпала.

Пытаясь разжечь огонь с помощью допотопного кресала, Генпред Кузьмич до крови рассадил костяшки пальцев. Наверное, показавшаяся кровь и навела его на следующую мысль.

— Вот что, Борис. Дабы не возвращаться. С сегодняшнего дня ты — гражданин Острова. Со всеми правами и обязанностями. Если кто спросит, так и отвечай — Генеральный председатель ввел в гражданство.

Вот как прозаически это случилось. Буднично. Без признаков даже минимальной торжественности. Стоило ли полдня добираться. Но в том и отличие подобного рода будничных свершений, что от них еще труднее отказаться, еще труднее их отсрочить, чем небудничные.

Тут пришла с лукошком Изаура Владиленовна, маленькая трогательная старушка, тоже замотанная в полиэтиленовый лоскут.

— Здравствуйте вам, — .сказала она по-деревенски, — вы, я слышала, у Нинели обосновались? И как она, бедненькая, одна со своими непоседами? Ничего, управляется?

— Трудно ей, конечно, но, по-моему, управляется. Соседи во всем помогают.

— Это хорошо, это хорошо, вы уж, мил человек, ее не обижайте, поддержите по мере возможности. Нинель — женщина очень душевная, я ее еще вот с таких пор знаю…

— Ну ладно, ты же видишь, какой он… Ни хвоста, ни шерсти. Что ему твоя Нинель, — прервал Генпред Кузьмич жену, — ставь-ка лучше суп, не корми соловья баснями.

Огонь допотопным приспособлением он все-таки разжег и был, судя по всему, чрезвычайно собой доволен. Старушка захлопотала возле огня, опалила птичек, предварительно, конечно, оторвав им головки, выпотрошила, опустила желтоватые тушки в глиняную посудину. Потом принялась за свои корешки, которые напоминали мелкую морковь, только цвет имели сиреневый.

Скоро мясной дух наполнил пещеру. Однако, против ожидания, он ничуть не взволновал Бориса Арнольдовича, только мелькнула самопроизвольная мысль: «Надо же, такие маленькие птички, а пахнут как хороший петух».

Пока готовилась еда, разговаривали о незначительном, о том, о чем говорят малознакомые люди, когда молчать неловко, а общих интересов не находится. Поговорили про урожай на пастбищах, о периоде дождей, который уже не за горами. Борис Арнольдович похвалил культурную жизнь, которую ему посчастливилось увидеть на Острове, а в некоторых мероприятиях и поучаствовать лично. Заикнулся было про Полинезия Ползучего и Фанатею. Но Генеральный жестом его остановил, дал понять, что этой темы лучше не касаться.

Тут, к счастью, сварился суп, и генеральша захлопотала со своими уродливыми самодельными мисочками и ложками достала какой-то кувшинчик, содержимое которого оказалось самой банальной бражкой, гораздо более крепкой, чем та, у Порфирия Абдрахмановича.

— Употребляете? — осведомилась Изаура Владиленовна будничным голосом.

— Точнее сказать, употреблял, — несколько напряженно рассмеялся Борис Арнольдович, — но умеренно. По праздникам. Коньячок, шампанское… Кагор.