Фантастическое ассорти. Сборник рассказов

Палач находит вероятное место приземления и летит вниз, равнодушный к разноцветной мозаике, раскинувшейся под его сверкающим телом. Его датчики фиксируют изменение атмосферного давления и состава воздуха. Для лучшего маневрирования он отключает антиметеоритную защиту. Но кое-что он не учёл, потому что на Таве нет птиц. Вернее, на Таве нет летающих птиц. На огромной высоте в палача врезается стая уток. Две кряквы погибли, стая продолжает полёт. Металлическая фигура дёргается в воздухе и, беспорядочно кувыркаясь, летит вниз.

Пасторша Груббе подаёт нищенке кружку с водой. Тонкие зеленоватые ручки с ногтями, скорее похожими на когти, хватают фаянсовый сосуд. Пасторша в замешательстве. Странная гостья, странный цвет кожи, странная внешность. И зовут чудно. Держит одной рукой что-то у груди, а другой на себя показывает и бормочет: Каса, Каса. Хоть имя своё знает. Сначала пасторша перепугалась, когда гостья сняла капюшон: узкое лицо, чёрные выпученные глаза, слишком тонкий и длинный нос с еле различимыми ноздрями, почти безгубый щелеобразный рот. Но незнакомка сказала что-то непонятное жалобным голосом, и пасторша сразу успокоилась. Несчастная девочка, наверное, сбежала из бродячего цирка. Её Иоганн не любит, когда убогих созданий выставляют на потеху толпе. Он однажды поругался с хозяином заезжего цирка, итальянцем Теодоро. Тот держал в бочке русалку и показывал бедняжку публике. Русалка, правда, потом бранилась с Иоганном, да ещё такими скверными словами на швабском, даже сан не уважила… Но она и русалкой-то не была. Омерзительный хвост ей хозяин приделал.

С чердака спускается Пауль, высокий юноша с внимательными карими глазами под тёмной шапкой слегка вьющихся волос. Ему девятнадцать, он изучает медицину в университете. Пауль несёт несколько книг.

«Матушка, пусть она у нас поживёт, – говорит он рассудительным тоном, – не думаю, что она заразна»

Пока отец в отъезде, Пауль показывает себя настоящим хозяином. Ему одновременно и жалко страшное создание, и жутко любопытно. Может быть, Каса станет темой его диссертации. Он будет учить её грамоте, а потом она заговорит на нормальном языке. Фантазии Пауля уносятся всё дальше и дальше. Он внимательно разглядывает Касу. Волосы у девушки тоже необычные. Вроде тёмно-русые, но с зеленоватым отливом. Как будто действительно из цирка – изуродована и выкрашена злым хозяином в бледно-зелёный цвет. Интересно, что за раствор употреблял её мучитель? Или заставлял её принимать специальные снадобья? Пауль подходит и тихонько дотрагивается до мягкой пушистой пряди. Волосы похожи на мох. Студент вздыхает – жаль, что у них дома нет лаборатории. Надо будет отвезти её в университет.

Каса понимает, что здесь её не обидят. Она крепче прижимает жизненос к груди и растягивает рот в подобии человеческой улыбки – она уже ухватила особенности мимики своих новых друзей. Сейчас они с жизненосом с каждой минутой всё лучше и лучше осваивают незнакомый язык. Пауль и не догадывается, как легко будет обучать её!

«Незаконная вырубка леса! Граф фон Кольберг выражает возмущение варварским поведением арендаторов!»

Пастор Груббе читает газету вслух и морщит лоб.

– Удивительно, – говорит он, – всего неделю назад на незаконную вырубку в городском парке жаловался магистрат Тауфена.

– Какие-то сумасшедшие, – пожимает плечами Пауль, – а две недели назад в лесничестве Штольбе уничтожили посадку молодых дубов. Какой-то безумец принялся рубить деревья, а другие подхватили. Болезнь!

– Если бы на растопку, – вздыхает добрая пасторша, – хвороста на всех не хватает, бедные люди поневоле вынуждены воровать… А эти рубят и дальше идут! Что за нелепость! И заметили, это всё ближе и ближе к нам.

Зеленоватая девушка в углу сматывает шерсть в клубок. Она жадно прислушивается, но сидит тихо как мышка. Каса одета в старомодное, но чистое и аккуратное платье благодетельницы. Трудно поверить, какой тоненькой и изящной была фрау Груббе двадцать лет назад.

– Наши необъятные леса эта банда оставила на десерт, – хмыкает Пауль, – но не надо забывать и про наши болота – про них даже в средневековых хрониках написано! Я не завидую этим самозваным дровосекам!

Каса кладёт клубок в корзину и несмело подходит к пасторше.

– Закончила, Катарина? – ласково говорит женщина. – Теперь можешь помыться. Ты же любишь воду, детка?

Имя Каса пасторша игнорирует: христианское куда лучше.

Девушка кивает и уходит, осторожно переступая маленькими ступнями в детских ботинках Пауля.

– Катарина купается в ледяной воде, – замечает пастор Груббе, – похвальная привычка. Полезная для здоровья! Никогда не подумал бы, что такая хрупкая девушка столь вынослива.

– А сколько она сделала по дому за эти два месяца! – подхватывает пасторша. – Мы приютили бедное дитя, но она платит нам сторицей! А ведь сначала и говорить толком не могла – так её запугали.