Фантастическое путешествие

По другую сторону закрытого теперь клапана находился правый желудочек. Когда он сокращается, кровь не поступает в предсердие, а выталкивается через легочную артерию, клапаны которой в это время открыты.

Грант попытался перекричать оглушительное громыхание:

— Следующий удар сердца будет последним, так передали сверху!

— Хорошо бы, иначе для нас это будет действительно последний удар, — отозвался Микаэлс. — Полный вперед, Оуэнс, клапан снова открывается!

Лицо Микаэлса дышало решимостью, но ни тени страха Грант не заметил.

Датчики радиоактивности, покрывавшие раньше шею и голову Бинеса, теперь облепили его грудь, с которой стащили термическое покрывало.

Мониторы с картами кровеносной системы показывали область сердца, а именно — правый желудочек. Мигающая точка, указывавшая месторасположение «Протея», постепенно спускалась по полой вене в предсердие, мышечные стенки которого были не особенно толстыми. Как только они подошли, предсердие расширилось, а потом сократилось.

Одним скачком корабль пронесся по предсердию к трехстворчатому клапану, и тот закрылся, когда они были у самого прохода. Осциллограф отражал каждый удар сердца в виде волнообразных электронных сигналов, амплитуда которых, похоже, все уменьшалась.

Прибор для электрошока был наготове, у груди Бинеса уже нависли электроды.

Пошел последний удар. Кривая на экране начала подъем. Левый желудочек раздался для новой порции крови, и, как только это произошло, трехстворчатый клапан открылся.

— Давай! — крикнул оператор, следивший за работой сердца.

Два электрода коснулись груди Бинеса, стрелка на экранчике кардиографа тут же упала до красной отметки, и зазвучал тревожный зуммер. Потом умолк. Осциллограф вычертил прямую линию.

В контрольный зал передали, кратко и ясно: «Сердце остановлено!»

Картер нахмурился и щелкнул секундомером, который не выпускал из рук. И с тихим тиканьем полетели отсчитываемые драгоценные секунды.

Пять пар глаз не отрываясь смотрели на трехстворчатый клапан. Рука Оуэнса твердо сжимала акселератор. Желудочек сердца расслабился, и где-то в конце легочной артерии сомкнулся полулунный клапан. Ни капли крови не вернется из артерии обратно в желудочек, клапан об этом позаботится. Звук, с которым захлопнулся этот клапан, заставил завибрировать все вокруг.

А поскольку желудочек оставался расслабленным, кровь должна поступать с другой стороны — из правого предсердия. Путь к нему преграждал трехстворчатый клапан, но теперь он начал распахиваться настежь.

Огромная морщинистая щель расширилась, вот уже появилось что-то вроде коридора, коридор раздался еще больше, и путь вперед был открыт.

— Пошел! — заорал Микаэлс не своим голосом, — Пошел! Пошел!

Его крик потонул в громе сердцебиения и гуле двигателей субмарины. «Протей» ринулся вперед, миновал клапан и оказался в желудочке. Через мгновение желудочку положено сократиться, и кровяная буря раздавит, расплющит корабль, как пустой спичечный коробок, убьет команду — а через три четверти часа Бинес погибнет.

Грант затаил дыхание. Отгремело эхо диастолы, наступила тишина и… Ничего!

Полное беззвучие.

— Я хочу это видеть! — крикнул Дюваль.

Он взлетел по лестнице и сунул голову в стеклянный купол — единственное место на корабле, откуда более-менее свободно просматривалось все, что творится вокруг.

— Они остановили сердце! — ликовал доктор, — Идите сюда, вы только посмотрите!

К нему присоединилась Кора, а потом и Грант.

Трехстворчатый клапан открылся наполовину, да так и замер. Вся внутренняя поверхность клапана была выстлана толстыми переплетающимися волокнами, которые прикрепляли клапан к нутру самого желудочка. Эти волокна и оттягивают назад створки-лепестки, когда желудочек расслабляется, и удерживают в закрытом состоянии, не дают распахнуться, когда желудочек сжимается.

— Какая чудесная архитектура, — заметил Дюваль. — Это просто потрясающе — смотреть изнутри на закрытый клапан сердца. Его удерживают канаты, мощь и хрупкость которых человек превзойти не в силах, как ни старается.

— Если мы останемся здесь, чтобы насладиться зрелищем, доктор, это будет последнее, что мы увидим, — ответил Микаэлс. — Полный вперед, Оуэнс, держитесь левой стороны. Туда, к полулунному клапану. У нас всего тридцать секунд, чтобы выбраться из этой западни.

Если это и была западня — в чем никто не сомневался, — то западня, безусловно, прекрасная. Могучие колонны волокон подпирали стены, они разветвлялись, змеились странными корнями, которые намертво вросли в противоположные стены. Казалось, путешественники попали в какой-то гигантский зачарованный лес, где громадные безлистые деревья накрепко сплелись в диком хороводе, и этот удивительный клубок поддерживал и сохранял в целости самую главную мышцу человеческого тела.