Фантастика, 1985 год

Мне спешно дали об этом знать, и с этого момента Пояс словно бы скорее завертелся вокруг солнца, а я метался внутри него как белка в колесе.

Я немедленно покинул Мидас, надеясь упредить появление Пахаря на Амброзии, но Мейден, с которым я непрерывно поддерживал связь, сообщил, что брейкер, очевидно, будет там раньше меня. Я чувствовал себя человеком, у которого вот-вот должны ограбить дом, однако ничего не мог поделать. Расположение небесных тел, увы, имеет значение не только в астрологии, но и в практической навигации. Пахарь и я двигались в плоскости эклиптики, однако брейкер вместе с Амброзией находился в ее западной квадратуре, а я - в восточной. Благодаря этому Пахарь опередил меня на несколько часов. Когда он ступил на Амброзию, я еще находился в пути и был готов к любым неожиданностям. И они произошли.

Трое наших, незаметно сопровождавших Пахаря с самого Марса, сообщили, что, едва появившись на Амброзии, брейкер вызвал по видеофону научного руководителя биостанции доктора Стефана Мана и передал ему привет от Регины. Ман при этом несколько растерялся, но быстро овладел собой и назначил Пахарю встречу в баре. Этот предварительный мимолетный контакт показал, что все мы, может быть, безмятежно спим на краю пропасти. Имя Регины, произнесенное Пахарем, прозвучало для меня как гром; я вдруг понял, какого рода цель мог преследовать Пахарь.

– Известно, кто такая Регина? - спросил я у Мейдена, чтобы проверить себя.

– Это подруга Пахаря на Герионе, - ответил тот с экрана. - Полное имя - Регина Вербицкая, специальность - психолог. Мы сейчас выясняем, откуда ей известен Ман.

– Тут нечего выяснять, - сказал я. - Два года назад она работала с Маном на Амброзии и… в общем, почти была его женой. Потом они разошлись. Но главное в другом: Пахарь мог узнать от Регины о научной работе Мана. О работе, которая засекречена. Доктор Ман вел на Амброзии эксперименты по аутотрофному синтезу белков, то есть, говоря проще, пытался создать питательную биомассу из неорганических веществ. Эти исследования входили составной частью в какую-то международную научную программу. Я не знал ни участников программы, ни ее конкретной тематики, но смысл ее был мне известен: разработка способов производства искусственной пищи.

Услышав об этом, Мейден незамедлительно сделал запрос в компетентные организации, и через несколько минут мы узнали, что на ряде биостанций Пояса, на этих ангельски тихих “пажитях небесных”, часть которых пострадала от Пахаря, уже несколько лет совершенно буднично и незаметно осуществляется грандиозный научный проект. В числе прочих работ на биостанциях Нектар, Мирра, Тетис, Кифара и Амброзия велись исследования по синтезу искусственных белковых продуктов, способных заменить обычную пищу. Эта научная программа, принятая по инициативе голодающих, носила название “Небесное поле”.

Так, среди головоломных загадок и сложностей этого необычного дела неожиданно всплыл простой и ясный мотив - борьба за жизнь, за все тот же кусок хлеба. С проблем космических мы вдруг опустились до проблем чисто земных, до извечного стремления человека не умереть от голода, а пожить подольше. Характерный, если вдуматься. Ибо он показывает, что мы и в космосе живем среди жгучих противоречий и контрастов, которые отделены друг от друга очень тонкой стеной. Взаимоисключающие явления пронизывают нашу жизнь, сталкиваясь и переплетаясь, но мы преспокойно уживаемся с ними и даже не пытаемся это осмыслить. Для нас это нормальное положение вещей. Но только идиот может одновременно быть сытым и голодным, мертвым и живым. И то, что наша цивилизация до сих пор не изжила подобного раздвоения, указывает на ее шизоидный характер. Мы освоили ближний космос, добрались до орбиты Юпитера. На Земле полное благополучие, но на астероидах люди могут умереть с голоду. Я не знаю, почему так происходит; я лишь могу предположить, что такое положение, видимо, сохранится до тех пор, пока голод будет иметь не только биологическое, но и космополитическое значение.

Разделяя эту точку зрения, Мейден высказал предположение, что некоторые транснациональные корпорации, производящие натуральные продукты питания, могли быть заинтересованы в провале программы “Скайфилд”, и этим, возможно, обусловлено появление в Поясе такого уникального по силе брейкера, как Пахарь. Версия Мейдена была вполне реальна, но ей противоречил тот факт, что, по сообщениям наших людей на Герионе, Пахарь не имел никаких связей с терроризмом. Он вел довольно уединенный образ жизни, встречался с ограниченным кругом людей и, будучи специалистом по человеко-машинному диалогу, все свое время посвящал разработке систем общения с компьютером. Когда на Герионе появилась Регина, быстро сблизился с ней, но связь эта была странной, очень неровной и мучительной для обоих.