Фантастика 2002. Выпуск 2

В 1922 году в Канске мизерным тиражом была издана за счет средств автора повесть Вивиана Итина «Страна Гонгури». Возможно, эта одна из первых советских утопий так и затерялась бы во времени, если бы ее не заметил А. М. Горький, с подачи которого в 1927 году в несколько переработанном и дополненном варианте повесть была переиздана в 1927 году в Госиздате под названием «Открытие Риэля».

Произведение построено на двух сюжетных планах — реальном и вымышленном. Молодой красноармеец Гелий, Оказавшись в плену белочехов, ожидает расстрела. Его сосед по камере — старый доктор, сочувствующий большевикам, погружает юношу в гипнотический сон, в котором Гелий осознает себя другой личностью — гениальным ученым будущего Риэлеме. Итин талантливо и вдохновенно рисует картину гармоничного, счастливого будущего, когда из словаря вычеркнуто слово «война», люди увлечены духовным самосовершенствованием, самозабвенно отдаются не только постижению наук и искусств, но и любви. Так бы и осталась утопия всего лишь еще одной красивой сказочкой, если бы автор вдруг не ввел в повествование трагическую ноту. Ученый Риэль открыл вещество онтэ, позволившее людям покорить тяготение, изобрел аппарат, при помощи которого можно заглядывать в различные эпохи. Он обласкан обществом, любим самой красивой девушкой планеты — Гонгури. Но беспокойному ученому все мало. Он стремится проникнуть в самые сокровенные тайны Мироздания, достичь полного совершенства, но осознав, что это ему не по силам, кончает жизнь самоубийством.

Такой неожиданный поворот сюжета, резко конфликтующий с жизнеутверждающим пафосом предыдущих сцен, резко выталкивает «Страну Гонгури» из строя бесконфликтных коммунистических утопий и одновременно выстраивает мостик между красивой мечтой и «недостроенной» реальностью. Ведь и «реальный» юноша Гелий в конечном счете погибает. Связь между вымыслом и жизнью грубо разрушается — путь к счастью не бывает легким.

В 1938 году поэт и утопист Вивиан Итин был арестован по обвинению в шпионаже и расстрелян в Новосибирске.

Еще выше трагедийная нота звучит в небольшой повести А. Н. Толстого «Голубые города» (1925). Толстой тоже совмещает реалистический и фантастический планы повествования, момент перехода почти незаметен. Главный герой — юный красноармеец и талантливый архитектор, в сыпном бреду видит свою мечту — голубые города счастливого будущего: «Растениями и цветами были покрыты уступчатые, с зеркальными окнами, террасы домов. Ни труб, ни проволок над крышами, ни трамвайных столбов, ни афишных будок, ни экипажей на широких улицах, покрытых поверх мостовой плотным сизым газоном. Вся нервная система города перенесена под землю. Дурной воздух из домов уносился вентиляторами в подземные камеры-очистители… В городе стояли только театры, цирки, залы зимнего спорта, обиходные магазины и клубы — огромные здания под стеклянными куполами». Преобразились не только города, но и вся планета: исчезли границы, там, где когда-то были мерзлые тундры и непроходимые болота, — «на тысячи верст шумели хлебные поля». Но красивая мечта сталкивается с суровой действительностью. Для Буженинова, мечтателя и идеалиста, изломанного революцией и гражданской войной, идея построения голубого города будущего становится навязчивой, смыслом всей жизни, манией. И он поджигает вполне реальный город, несовместимый с его мечтой: «План голубого города я должен был утвердить на пожарище — поставить точку…». Толстой обрывает повествование неожиданно и жестко: «Буженинов Василий Алексеевич предстанет перед народным судом».

«Голубые города» — вероятно, самая возвышенная и трагическая утопия 20-х годов. Она надолго стала символом недостижимости красивого будущего, утонувшего в серости, обыденности настоящего.

В бреду видит будущее и умирающий поэт из рассказа Николая Асеева «Завтра» (1925). Он пытается представить себе грандиозные картины мира, в котором мог бы жить и выздороветь. Люди овладели энергией, перемещают по воздуху целые города, заменяют изнашиваемые органы.

Вообще в утопиях 20-х годов картины будущего часто возникают в воображении смертельно больных героев. Что ж, символика здесь легко прочитывается: больной, умирающий организм — современное общество, которое остро нуждается в позитивном обновлении.

В чудесной, возвышенной НФ повести Андрея Платонова «Эфирный тракт», написанной в 1926–1927 гг., но впервые опубликованной только в 1967 году, будущее тоже тесно соприкасается с настоящим. Казалось бы, человечество достигло небывалых высот в науке, ликвидированы границы и политические конфликты. Но почему тогда в этом «прекрасном и яростном» мире существует газета с названием «Беднота»?! Значит, не все так благополучно в этом светлом будущем?

Когда спящий проснется