Фантастика 2003. Выпуск 2

А между тем, внимательно прочтя «Первый удар», любой человек убедится, что ни о какой спешке речи быть не может. Можно иронизировать над величиной литературного таланта автора, но обвинить его в поверхностности — несправедливо. Кропотливость проявляется не в разработке сюжета или работе над словом, а в конструировании ситуации. И здесь таланту Шпанова можно лишь позавидовать. Ведь, работая над повестью, Шпанов мог использовать лишь официальные источники информации — и он их действительно активно использовал. Вот характерный пример. Отмечая 20-летие изгнания немецких войск с Украины, газета «Красная звезда» писала в передовице: «В тот же миг, когда фашисты посмеют нас тронуть, Красная Армия перейдет границы вражеской страны… Наша оборона — это наступление. Красная Армия ни единого часа не останется на рубежах, она не станет топтаться на месте, а стальной лавиной ринется на территорию поджигателей войны… Империалистический зверь будет сокрушен в своем логове, и сокрушен так, что уже больше подняться не сможет». Эти слова писатель подхватил и практически дословно привел в повести, вложив в уста одного из героев: «Мы с вами, товарищи, живем у самой границы, но это не пугает нас. Мы знаем: в тот же миг, когда фашисты посмеют нас тронуть, Красная Армия перейдет границы вражеской страны. Наша война будет самой справедливой из всех войн, какие знает человечество. Наша оборона — наступление. Красная Армия ни единого часа не останется на рубежах, она не станет топтаться на месте, а стальной лавиной ринется на территорию поджигателей войны. С того момента, как враг попытается нарушить наши границы, для нас перестанут существовать границы его страны».

Это — пример прямого копирования фактов действительности и экстраполяции их в близкое будущее. Однако грош цена была бы повести, если б Шпанов ограничился лишь этим. Но нет, он сумел даже на основе неполных и искаженных идеологией материалов создать реалистическую картину грядущих событий, выступая не только как описатель, но и как аналитик. К примеру, командующий ВВС Прибалтийского округа генерал Г.П. Кравченко заявляет: «Я не верю тем данным, которые мы имеем в печати и которые говорят о большом количестве потерь самолетов на аэродромах. Это, безусловно, неправильно. Неправильно, когда пишут, что французы на своих аэродромах теряли по 500—1000 самолетов. Я основываюсь на своем опыте. Во время действий на Халхин-Голе для разгрома одного только аэродрома мне пришлось вылетать несколько раз в составе полка. Я вылетал, имея 50–60 самолетов в то время, как на этом аэродроме имелось всего 17–18 самолетов». Это было сказано в конце 1940 года, когда книжка, в которой воздушными ударами начисто громились вражеские аэродромы, уже стала опальной. Но прав оказался не генерал, а литератор — и это подтвердилось очень скоро. Точность прогноза не случайна: не забывайте, за плечами писателя было около двадцати лет службы в авиации. В отличие от генерала Кравченко Шпанов не принимал участия в боях, но, исходя из своего летного опыта и опыта своих товарищей, смог правдоподобно воспроизвести на бумаге сражения будущей войны.

По этой же причине он смог точно представить тенденции развития авиации — в том числе и бомбардировочной. Оттого так точны технические характеристики СБД и оттого этот фантастический бомбардировщик так напоминает реальный ТБ-7.

С такой же точностью Шпанов подходит и к оценке некоторых событий. Меня, скажем, при чтении «Первого удара» покоробило то, что нападение на СССР фашисты совершают в альянсе с Польшей. Зная, как в реальности героически сражалась польская армия, я даже не предполагал, что может идти речь о каком-то сговоре. Вот тут-то товарищ Шпанов дал маху, думал я — и оправдывал его промах только тем, что для описания нападения на нас непременно требовалось соблюсти одно условие: чтобы границы воюющих стран соприкасались. В 1939 году этого не было, вот и возникла версия о польско-немецком сговоре. Так думал я — и ошибался. «Польское правительство, отвергая советскую помощь, рассчитывало вступить в сговор с гитлеровской Германией и принять участие в войне против СССР, предоставив свою территорию для прохода германских войск». Это — «Всемирная история» (т. IX, М., 1962 г.). То, что Шпанов в конце 1930-х годов не мог знать наверняка, было им предугадано и подтверждено спустя десятилетия.

Да и его рассказ о положении дел в Европе тоже не высосан из пальца — он родился только после тщательного анализа современных событий.