Фантастика 2003. Выпуск 2

В 1930—1950-е годы разрешалось мечтать лишь о заведомо (пусть не сразу, но все равно обязательно, в процессе сталинского преобразования страны) исполнимом: подземном экспрессе до Дальнего Востока («Глубинный путь» Н. Трублиани), цельнометаллическом дирижабле («Воздушный корабль» А. Беляева), подземоходах («Победители недр» Г. Адамова) и прочем в том же духе. Даже такая, казалось бы, невероять, как коренное климатическое преобразование Арктики («Изгнание владыки» того же Г. Адамова), — на самом деле вовсе не беспочвенное фантазирование, а продолжение господствующей идеи о том, что не нужно ждать милостей от природы. Ведь согласитесь, явись на свет соответствующий партийный документ — тотчас бы пошли на Север и колонны зеков, и колонны комсомольцев, пошли, никуда бы не делись. И строили бы железные дороги, и возводили плотины, и ломали вековечный климат, ибо нет на свете никого сильнее человека, а сильнее человека, вдохновленного словом Вождя, — и подавно. А о том, что такое возможно не гипотетически, свидетельствуют затерявшиеся в заполярной тундре остатки никогда не использовавшихся железнодорожных магистралей — ржавый монумент несостоявшемуся перекрою природы.

Поэтому и в повести Николая Шпанова мы имеем дело не с ошибочным взглядом на будущую войну, а с описанием событий, которые могли бы иметь место в ближайшем будущем, — как и положено добропорядочному фантастическому произведению тех лет (что и подтверждается точностью шпановских прогнозов).

То есть получается все строго научно?

То есть — да.

7. О КАКОЙ ВОЙНЕ НАПИСАЛ ШПАНОВ?

…В тех нескольких строчках, коих удостоился Шпанов в трехтомной «Истории русской советской литературы», мелькнула странная оговорка: автор, дескать, полагал, что война продлится всего две недели.

Это — начало шестидесятых. Спустя сорок лет неизвестный автор, помянув Шпанова на страницах «Алфавита» (цитату я привел в начале статьи), исходя из непонятных соображений, вновь повторяет слово в слово давнюю фразу: «…через пару недель враг капитулирует».

Я перелистал книжку вдоль и поперек.

РЕЧЬ В НЕЙ ИДЕТ ТОЛЬКО О ПЕРВОМ ДНЕ ВОЙНЫ. НИКАКИХ СРОКОВ продолжительности будущей войны НЕ УКАЗАНО.

Может, пишущие о двух неделях располагали каким-то иным вариантом повести? Но такового нет, а в первопубликации фрагментов (1936 г.) тоже имелся вполне недвусмысленный подзаголовок: «Отрывки из повести «Двенадцать часов войны» (выделено мной. — Я.Р).

Все.

Создается впечатление, что пишущие о Шпанове знают о книге нечто такое, что не знал и сам автор. Может, в этом «нечто» и заключена причина, по которой впала в немилость книжка?..

В. Ревич в статье «Перекресток утопий», а затем и в одноименной книге прошелся насчет «Первого удара»: как у Шпанова все просто и легко! Только, недоумевал критик, непонятно тогда, зачем в повести описана мобилизация — враг-то уже фактически разбит. Это недоумение простительно: В. Ревич смотрел на книгу с точки зрения литературоведа, а не историка. Для нас же упоминание в повести о мобилизации принципиально важно: оно вновь указывает на то, сколь верно Шпанов описал будущие события.

Потому что, по мнению Шпанова, разгром Германии не означал окончание войны. Он скорее ознаменовывал ее начало.

В директивных документах мая-июня 1941 года говорилось: «Не исключена возможность, что СССР будет вынужден в силу сложившейся обстановки взять на себя инициативу наступательных боевых действий» (выделено мной. — Я.Р.). Война готовилась, и это должна была быть война народная, ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ. Ибо несколькими годами раньше (в 1937 г.) Сталин объявил: «Война будет происходить не только на фронтах, но и в тылу у противника. Буржуазия может не сомневаться, что многочисленные друзья рабочего класса СССР в Европе и Азии постараются ударить в тыл своим угнетателям, которые затеяли преступную войну против отечества рабочего класса всех стран. И пусть не пеняют на нас господа буржуа, если они на другой день после такой войны недосчитаются некоторых близких им правительств». В «Первом ударе» так оно и было: советские летчики бомбят немецкие города, а немцы тут же поднимают восстание… против фашизма. Чушь, заметил кто-то из критиков. Заметил уже в наше время, словно в реальности советские самолеты и артиллерия не били по немецким городам и словно после этого советских солдат на руинах не встречали со слезами радости те, кому фашистский режим был ненавистен. Так что даже такие, казалось бы, одиозные фрагменты повести, как вооруженное восстание немецкого пролетариата, — отнюдь не преувеличение и уж тем более не чушь.

А теперь обратите еще раз внимание на высказывание Сталина. Он говорит не об одной стране, он пророчествует о многих странах «в Европе и Азии». Где опять-таки пролетариату поможет СССР.

Как?

Так же, как помогли в Западной Украине и Белоруссии, Молдавии, Прибалтике.

Мы уже говорили о совпадениях. Среди советских писателей не было нострадамусов, но само время заставляло их делать правильные прогнозы.

Пустой консервною жестянкой воды для друга зачерпнем и запасной его портянкой больную ногу обернем.