Фантастика 2008

Художник достает планшет и начинает быстро-быстро рисовать. На листе появляются линии: мужчина-крест, белое пятно рубашки, сжатый кулак. Из ужаса родится красота.

Кричит, корчась в родах, маленькая, похожая на девочку Мария. Всего час назад ее звали Мария Гомес Диас. Сейчас — еще и въюда де Карлос. Вдова Карлоса.

Старик-садовник бестолково пытается помочь роженице.

— Адьез, мадрисита… — нервно поет он, пытаясь убедить себя, что все происходящее вокруг ему просто кажется. Что он сошел с ума.

По бедрам женщины течет сукровица. Багровой, темной кровью залита белая рубашка Карлоса. Человек умер. Человек рождается.

Гойя шепчет что-то себе под нос, чиркая по листу углем и словом «проборматывая» сюжет. Кричит Мария.

Красота родится из ужаса и смерти, захватывающая красота.

Ничего не закончено. Все только начинается.

III. Однажды

Музыка на пластинке обрывается, «споткнувшись» о царапину. Человек в инвалидной коляске протягивает руку и наводит порядок. Сумасшедшие бывают пунктуальны как никто, а этот помешан на своей ненаглядной мелодии. В общей сложности в этой комнате в день бывает дай бог десять минут тишины.

Одно движение и вот хрипловатый, с легким акцентом голос задорно выводит по-испански:

— Адьез, мадрисита!

Навеки мое сердце разбито…

Пластинка скрипит, пластинка сипит, совсем этот ее заездил.

— Давай я тебе скачаю песняк в mp3? — предлагает хорошенькая санитарка, не надеясь на ответ. — Не качество, а кошмар!

Она все еще девочка-Весна, но уже не Март, а ближе к Маю — расцвела, похорошела еще больше. Скоро станет Летом и упорхнет: негоже таким красоткам носить утки в психбольнице. Им место на подиуме или куда там еще стремятся нынче девочки.

Этот, пациент без имени, качает головой. Девочка-Весна знает, что он совсем ничего не соображает и качания-кивки не являются ответом ей. И так же ясно, что патефон свой этот отдаст только вместе с жизнью. Смешной такой. Милый. Хоть и псих.

Задорная мелодия «Рио-Риты»» незамысловатые слова. Медсестричке нравится эта песенка, она часто под нее танцует. И не раздражает ничуть! Наоборот, она к ней привязалась. И к пациенту странному привязалась— почему-то. Он хуже собаки — совсем не понимает ее слов, даже «Фу!» и «На!», но девочке все равно нравится с ним разговаривать. Он хотя бы слушает ее — в отличие от начальства и родителей! Это смешно, но… ей с ним спокойно. Словно, пока этот сидит здесь, пока хрипит пластинка, все будет хорошо.

25 марта 1808 года

Жаркая Пуэрто-дель-Соль в самом центре Мадрида. Ворота Солнца, солнцем щедро залитые — все, как положено.

Пританцовывая, Мария вышагивает по площади.

На нее оглядываются — Мария хороша. Лукавые черные глаза, тонкие щиколотки.

Какой-то гири-французишка улыбается ей и машет рукой, крича что-то веселое.

Она строит глазки в ответ.

Когда ты красива, сложно забыть об этом, даже если внимание посторонних мужчин не нужно тебе даром. Если дома ждет любимый муж и счастье, счастье, счастье.

Жаркий полдень. Впереди — только хорошее… Крак! Внезапно все чернеет, мир опрокидывается, Мария летит куда-то в пустоту и ничего не разобрать… Треск.

Все кончено.

Однажды

— Все кончено! Достало!..

Сердитая медсестра швыряет пластинку в сторону. Месяц назад ее любимый ушел. Он много раз уходил — «подумать», «разобраться в себе», «отдохнуть», но теперь сказал, что «насовсем». Ей больно, как же ей больно. Сердце рвет пополам, голову раздирает изнутри на сто частей. Она держалась, она долго держалась — на транквилизаторах и силе воли, но всему приходит конец. Вчера она напросилась встретиться, думала, все вернуть… умоляла… и тут у него зазвонил сотовый. Мелодия — задорная «Рио-Рита». По его улыбке — нежной, счастливо глупой, какой женщина не видела уже много лет, стало ясно: звонит соперница. Разлучница… Решение умереть принять было легко: шприц уже ждет своего часа в кармане. Конечно, она не хотела связываться перед смертью с каким-то психом. Думала, зайти в пустой кабинет и сделать все красиво, достойно… Банально сорвалась. Испанские ритмы, расплескиваемые в воздухе старым патефоном, пробили хрупкую оборону, сдернули крышу. Нет, не имеет права звучать эта задорная мелодия сейчас, когда кто-то в шаге от смерти. Никто на свете не имеет права быть счастлив. Она ненавидит этого пациента, эту мелодию, эту сволочную сопливую санитарку. Ишь, танцует она! Все на свете с достается хорошеньким! Суки неразборчивые, они готовы под психа лечь, но всегда будут с мужиком! Всегда!

Медсестра швыряет об стену девочку-Весну, а вслед ей — пластинку. В комнате наступает пугающая тишина, которой эта палата не слышала много лет.

Нет, не полегчало.

Женщина заносит каблук над пластинкой, чтобы раздавить ее как мерзкую гусеницу в детстве. Как далекую недоступную соперницу… И сильно удивляется, когда каблук впечатывается в дощатый пол.