"Фантастика 2024-31". Компиляция. Книги 1-18 (СИ)

Внутри шевельнулось что-то, похожее на сочувствие. Кариса, помедлив, протянула руку и коснулась его плеча.

– Извини, я…

Он развернулся, сбрасывая её ладонь. Лицо у него было страшным, глаза – совершенно дурными.

– Вот только не надо врать, – медленно, с явным усилием проговорил он, – что тебе есть до меня дело. И ты сама старалась нас рассорить, наплела ему невесть чего – ну конечно, при ментальном сканировании врать нельзя! А они давным-давно могли быть вместе – если бы не ты и твой братец!

В её руках вспыхнул огонь. Пальцы обожгло, из глаз брызнули слёзы, Кариса выронила горящую газету, от злости и боли зазвенело в ушах так, что не ударить было невозможно. И да, конечно он перехватил её руку, а про ноги не подумал, взвыл от боли в ушибленной голени, поймал вторую руку, скрутил, развернул, прижал спиной к себе, и врезать бы затылком в нос, но разве что в прыжке…

Она всё же попыталась вырваться – а потом замерла. И он замер, и она точно знала, что смотрят они на одно и то же.

Газета всё ещё лежала на дорожке. Края бумаги темнели, скручивались, по строчкам разбегались злые рыжие искры, и язычки огня облизывали границы фотографии, не решаясь коснуться лиц.

Огонь.

Больно.

Страшно.

Нет… Не может быть…

– Стоять, – процедила она, стоило ему шевельнуться и ослабить захват. И уже сама вцепилась в руки, покрытые колючей чешуёй, прижалась затылком к его плечу, стиснула зубы, изо всех сил стараясь не закричать, не спугнуть, не оборвать нить – и он, о чудо, всё понял, и снял блок, и в состояние резонанса они буквально ворвались, так что в глазах потемнело…

Спустя мгновение в темноте вспыхнуло пламя.

Пламя лижет бумагу, пляшет перед глазами, дрожит в глубине стеклянной стены – и та трескается, рассыпается с шорохом и звоном…

Пламя вгрызается в запястья, обдирает кожу, тянется к локтям…

Пламя обнимает сложенные посреди двора поленья, любовно гладит шершавую кору, с хрустом разгрызает сухие ветки…

Пламя ползёт вверх, шипит, плюётся искрами, подбирается к босым ступням, и тонкие иглы инея тают, испаряются, больше не могут защитить…

Боль, которую невозможно вынести. Страх, который не помещается в сознании.

Держаться. Смотреть. По-ни-мать…

– Видишь?..

– Да…

Пламя вспыхивает в груди, прорывается сквозь рёбра, ломает позвоночник, и сквозь бушующий перед глазами костёр она видит ошарашенное лицо, раскрытый рот, падающие на лоб кудри. Она знает, что он тоже видел, и столько всего надо сказать, но мир опрокидывается, вращается, и чьи-то руки подхватывают, поднимают, несут, и у него совсем недавно был перелом, и тяжести поднимать ещё нельзя, но пусть только попробует не донести…

В себя она пришла уже в медблоке. Рядом сидел Эл, и по выражению лица было ясно – всё знает. Кариса перевела взгляд с него на собственные руки – из-под бинтов, пропитанных противоожоговой мазью, выглядывали тонкие полосы серебристо-зелёной чешуи.

Да чтоб вас всех…

Цвет огорчил больше всего. Ладно бы синяя, чёрная, или хотя бы красная – так нет, зелёная! Она терпеть не может зелёный, он ей совсем не идёт, ну за что такое наказание?!

Где-то справа послышался шорох, потом вздох, и поводов для раздражения стало больше. Какого Змея он до сих пор здесь?!

– Утром, – проговорила она, уловив движение в ауре Фина. – У вас есть время до утра. Должны успеть… Возьми айринг, возьми всех, кого сможешь, иначе…

Она оборвала сама себя и скривилась – он и сам прекрасно всё знал. Он тоже видел костёр на площади, и человека на костре, и толпу в чёрных балахонах, и перепуганную девушку в толпе…

Знал, что ещё может успеть – и знал, что будет, если не успеет.

– До утра, – повторила она, закрывая глаза.

Рядом снова послышался шорох – а потом её взяли за руку, осторожно и бережно, и горячие губы коснулись пальцев.

– Прости. За всё. Я… Я успею.

Быстрые шаги, лёгкий порыв ветра от закрывшейся двери. Знакомая аура – его блок перестал быть для неё непроницаемым, наверное, это хорошо.

– А ты нужен здесь.

– Конечно.

Эл наклонился и поцеловал её в лоб, и она чувствовала его благодарность, и гордость за неё, и глубоко спрятанный страх за друзей. Но за новыми пациентами действительно нужен присмотр, целых двадцать человек инициированных…

Теперь уже двадцать один.

А Фин…

Успеет.

Должен успеть.

***

К утру Ильнар пришёл в себя настолько, чтобы осознавать происходящее – а вот на эмоции сил уже не было. В голове лениво крутились мысли, что со стороны Лейро было логичнее по-тихому прирезать его в палате, или вколоть ещё какой-нибудь отравы, или вообще придушить подушкой. Устраивать показательную казнь, точно зная, что в резиденцию могут вломиться отряды Тайной канцелярии и магобезопасности было сущей дурью, но Магистру, похоже, хотелось выпендриться – или он окончательно сошёл с ума.