Фантастика и фэнтези польских авторов. Часть вторая

— Как это не отпечаталась, — первая тоже склонилась над поверженным выпивохой. — Вот же она!

— Ээээ… В слове «Адидас» не хватает буквы «с».

— Божечки, Иисус мой сладкий! Придется больше тренироваться.

— Тихо, бабы! — перебил их беседу священник. Обе тут же приняли предыдущие позы, сложив руки и опустив головы. — Возвращаясь к нашей беседе, — повернул ксёндз голову. — Ну что же, мы выяснили мало чего. Правда, больших успехов я и не ожидал. Еще не время.

Священник поднялся с лавки. Василевский тоже встал.

— Приятно было познакомиться, сын мой. Но, уходя, я должен тебя предостеречь.

— Перед чем?

— По этому делу с тобой будет говорить еще кое-что. И тогда следи за каждым своим словом. Помни об этом!

— Кто?

Священник развел руками.

— Уже вскоре.

Он выполнил благословляющий жест, обернулся и направился дальше в темный парк. Какое-то время еще было слышно, как он «воспитывает» монашек:

— За этот удар немедленно мне исповедуешься. А злотый от пожилой дамы передадите в «Каритас»[52]. Если кто-либо из вас купит за эти деньги пачку жвачки, то в качестве покаяния назначу лежать крестом часов пять!

— Ой-ой… жвачку за злот? Отец-разведчик давно в киоске ничего не покупал.

— Естественно, — тут же добавила вторая. — Ведь сигареты отцу сестра-привратница украдкой на вокзале покупает. Переодевшись…

— Ага! Как один раз ее в джинсовом мини ее увидала, так у меня адидасы с ног свалились.

— Тихо, бабы!!!

Василевский только потряс головой. Он уже ничего не понимал. Так он псих? Ну, псих. Ведь всего этого на самом деле случиться не могло. Хотя, с другой стороны, шизофрения, пускай и такая странная, это тебе не миражи. Опять же, другие ведь тоже видели ксёндза и его спутниц. Хотя бы этот вот пьянчужка, что валялся в траве и громко храпел, с отпечатанной на лбу надписью «Адида…». Нет, нет! Все это невозможно. Все это просто не имело права случиться. Он направился в сторону Песчаного моста, вытащил из кармана телефон и быстро набрал номер.

— Блиииииии… — раздалось из трубки. — Старик, ты знаешь, который час?

— Здзисек! Я уже полностью съезжаю с катушек!

— Нет, старик, с ума ты не сходишь. Опять же, тебе повезло, что сотовый еще был включен. Ни с каким другим психом в такое время я бы не связывался.

— Так ты сам признаешься, что я псих?

— Сваливай! Приходи в четверг или договоримся завтра попить пива.

— Ты понимаешь, я уже совершенно расклеился. Вижу всяких…

— Я тебя знаю. Вскоре все выяснится.

— Здзисек…

— Отключаюсь и иду дрыхнуть. Пока.

Василевский закрыл панель своей «моторолы». Он никак не мог решиться. Войдя на мост, он забросил телефон в реку. «Все выяснится»? Господи! Само? Он уже всего этого выдержать не мог. Зашел в гостиницу на малюсеньком островке между мостами, у мельницы. В баре под названием «Мельничная корчма» бахнул два по пятьдесят джина. Заплатил. Перешел по узенькой кладке, названия которой не помнил. Он вообще ничего не помнил, названий всех тех окружающих рек, каналов, мостов, заливов и шлюзов. Не помнил ничего из собственной пересранной жизни. Все ему осточертело.

Василевский забрел в гостиницу «Плаза». В бездушном, американском баре залил в себя коктейль «Вроцлавская ночь», и его чуть не вывернуло. После этого он покинул гостиницу. В круглосуточном магазине на площади Бема купил себе пиво и сигареты, протискиваясь среди пьяниц и жалея, что с ним сейчас нет монашки в рясе и адидасах. Пиво на свежем воздухе чуточку его отрезвило. Тогда он забрел в «Check Point Charlie» — забегаловку, где посетители сидели на каких-то строительных лесах и орали во все горло. Василевский выпил сотку чистой и еще одно пиво, съел порцию превосходной жареной картошки-фри. Завсегдатаи хлопали его по спине, просили на время зажигалку, в пьяном угаре пытались убедить его, что все нормалёк. Здесь, по крайней мере, он чувствовал себя принятым за своего — окружающие люди ни в чем не были похожи на услужливых, бесполых официантов или вылизанных, политкорректных барменов в предыдущих заведениях. Здесь жизнь пульсировала своим ритмом. Здесь жрали водяру, а не цедили какие-то сраные коктейли. Здесь ели, развлекались, здесь можно было потерять жизнь, но если ты не выпендривался и давал зажигалку — все было в полном порядке. Бармен, словно обезьяна скакал по лесам, обслуживая столики. И он был единственным более-менее трезвым человеком в зале. В меру, потому что ежеминутно присаживался к знакомым и чего-то там потреблял.

Из «Check Point Charlie» Василевский вышел гораздо более лучшем настроении. Он еще успел завернуть в какой-то грязноватый бар на Славянской. Здесь воняло кухней и сортиром, но в остальном было нормально. Затем заправка «ЭССО» на Тшебницкой. Совершенно нереальная. Преувеличено освещенная, пустая, громадная, с несколькими охранниками в черных костюмах, которые устроили здесь себе ночную сходку и рассказывали друг другу о своих подвигах в сражениях с преступным миром.