Фантастика и фэнтези польских авторов. Часть вторая

— И вот именно тогда… Ты же знаешь, какие взгляды были у Уотта. Иногда мне казалось, что он и вправду верил, будто бы будет вечно молодым. — Картер провел рукой по волосам и потянулся к полочке под радиоприемником за драже «тик-так». — Но тогда-то именно он и начал говорить о Смурных. Хочешь?

Билл взял коробочку и вытряхнул себе пару драже, которые он забросил себе в рот.

— Так значит, что он говорил? Могу поспорить, нес всякую хрень про Вьетнам и про убийц детей.

«Я и сам так тогда думал, — мелькнула мысль, — когда увидел Смурных, растянувшихся на диване. Меня так и подмывало спросить, хорошо ли они развлекаются, зная, что их дружки в это же время насилуют узкоглазых тринадцатилеток. В то время все они были для нас одинаковыми».

— Ты проиграл пари, старик, — рассмеялся Майк. — Я был уже внизу, но он остановился на лестнице и уставился в стену. Я спрашиваю, чего это с ним, а он на то, что последние месячные у Сюзи задерживаются почти что на неделю.

Драже встало Хопперу поперек горла.

— Что?!

Его приятель откинул голову и рассмеялся.

— То, что слышал. Он стоял на самом верху лестницы, ведущей в подвал, и бухтел о месячных своей девушки.

Билл недоверчиво покачал головой. На обочине плакат с логотипом большой раковины сообщал, что ближайший съезд к станции «Шелл» находится двумя милями далее. Он сильнее стиснул ноги.

— Но ведь он, вроде бы, говорил про Смурных, — вспомнил он, после чего, на тот случай, если бы приятель не заметил плакат, прибавил. — Если сможешь, остановись на этой станции.

— Договорились… А Уотт и вправду говорил о Смурных, — продолжал Майк. — Сказал, что как только месячные у Сюзи начали запаздывать, он сам с каждым днем делался более дерганым. Чувствовал, что если появится ребенок…

— Но ведь они всегда могли от него избавиться, разве нет?

— Я тоже об этом подумал, но Сюзи была практикующей католичкой… — Майк захихикал. — Что, каким-то макаром, совсем не мешало ей давать ему при первом же случае… Во всяком случае, мысли о ребенке вызвали, что Уотт с каждым днем все сильнее чувствовал себя Смурным. Он размышлял о том, как найти работу, про свадьбу, дом, и про все то дерьмо, которое было нам так противно.

«И частью которого все мы сейчас являемся», — досказал про себя Билл.

Картер включил указатель поворота и съехал на правую полосу. Чуть подальше он свернул к заправке. Была четверть четвертого вечера.

* * *

Постой занял чуть больше времени, чем они планировали: как оказалось, навернулась лампа в фаре ближнего света. Билл воспользовался вынужденным перерывом, чтобы чего-нибудь поесть. Какое-то время он размышлял, а не купить ли попросту гамбургер на заправке, но затем решил посетить находящийся сразу же за ней придорожный бар. И он направился в ту сторону.

Сказать, что внутри было просто чисто, это как будто бы посчитать «Ритц» обычным мотелем. Помещение было буквально стерильным. Вдоль фронтальной стены находилось несколько боксов с сиденьями, покрытыми блестящей бордовой обивкой. На столах ровнехонько были разложены безупречно белые салфетки, в вазонах стояли свежие полевые цветы.

На стойке располагалась только кофеварка и несколько карточек. Хоппер весело подумал, что подобные заведения видел лишь в фильмах о бунтующей молодежи, например, в «Помаде для волос». Да и там никогда не было так чисто.

Он заметил джукбокс[38] и направился к нему. Если только в машинке имеется «Summer Night» Оливии Ньютон-Джон и Травольты, можно было выложить четвертак.

— Помочь чем-нибудь?

Билл глянул в сторону стойки. Из заднего помещения появилась молоденькая девушка, одетая в красно-белую униформу и черный фартучек. У нее было симпатичное, кругленькое личико, которое чуточку портили шрамики от ветряной оспы на щеках и на носу. Волосы — светло-соломенного цвета — она связала в конский хвост. Если верить табличке на груди, ее звали Анной.

— Кофе не желаете? — спросила она, мило улыбаясь. — Или чего-нибудь поесть?

Хоппер тоже улыбнулся и подошел к стойке.

— А нет ли у вас яичницы на беконе? А к ней кофе с молоком. Только, боже упаси, не с обезжиренным. С ним у кофе такой вкус, как будто бы…

— …кто-то воды налил? — закончила за него Анна. Она включила кофеварку, приглядываясь к изумленному ее догадливостью Биллу. — Откуда эта мина? У меня что-нибудь на носу?

— Да нет. — Тот мотнул головой. — Но я именно так привык говорить жене… ну, насчет воды… Знаете, она считает, будто мне следует похудеть.

Официантка рассмеялась.

— Это означает, — сказала она, — что если ваша жена заскочить сюда через минутку, то я, наверняка, получу за эту яичницу.

— И не только за это. Она отрицательно реагирует на всякую красивую девушку.

— Ну ладно, ладно. — Анна слегка покраснела. — Хватит уже.

Она развернулась на месте и ушла.