Фантастика. Журнал "Парус" [компиляция]

Мы тоже молчали. Все обиды улетучились, нам было и жалко ее, и стыдно перед ней.

А на следующий день урок литературы у нас вел уже другой учитель. Оказалось, что мы вовсе не рады этому. Ведь и прозвище-то мы ей дали не оскорбительное какое-нибудь, а, наоборот, ласковое — Баба-Женя…

Ну, хватит уже о наших корифеях. Вот так всегда: только примешься за дело — или кто-то мешает, или лезут в голову глупые воспоминания. На чем я тогда остановился-то? Из-за чего о школе заговорил? Ага, речь шла о формуле таланта. Все дело в том, что в школе я сумел-таки усвоить одну вещь: аксиома, формула, другими словами — любая истина действительно истина тогда и только тогда, когда обведена черной рамкой. Вообще рамка — символ законченности. Некрологи тому подтверждение.

Бессознательно моей формулой пользовались и пользуются бесчисленные поколения поэтов и художников. Просто никогда еще не была она выражена так четко и ясно. Но ведь и законы природы ученые не из пальца высасывают. Законы природы существовали всегда, и мы пользуемся ими, не оплачивая патента. Но открывшим закон считается тот, кто впервые сформулировал его.

Открываю карты. Формула таланта:

Т = М _^Х Л,

где М — мастерство художника, а Л — его любовь.

Из формулы видно, что если нет мастерства (М = 0), нет и таланта (Т = 0); нет любви — эффект тот же.

Меня лично в этой формуле радует, что при достаточно большом значении Л можно добиться значительного Т, даже если М и хромает. Вот что меня радует.

Стоп.

Семь тактов паузы.

Информационное сообщение:

Все вышесказанное есть не что иное, как ЗОНД.

Если, дойдя до этого места, ты заметишь, что тебе было нестерпимо скучно, лучше завяжи сразу, дальше будет еще хуже (это по-твоему). Я не обижусь. Просто мы очень разные.

А о чем будет дальше?

О тебе.

О ком это, «о тебе»?

Если я назову имя, все повествование будет для одного человека, а это меня не устраивает. Я ведь по натуре, во-первых, общителен, во-вторых, тщеславен. Поэтому я решил дать тебе псевдоним. Я назову тебя Элли. Да-да, по имени той самой девочки в серебряных башмачках. Я знаю, в детстве тебе нравилась эта книга. А я был просто влюблен в девочку, которая дружила со Львом, Страшилой и Железным Дровосеком.

Я не собираюсь описывать события, когда-либо происходившие с тобой, вовсе нет; я, в сущности, их и не знаю. Мне важно передать ощущение тебя. Например, чтобы показать тепло твоей щеки, вовсе не нужно описывать щеку и указывать температуру. Нужно показать снежинку, которая превращается в слезу.

Скорее, я буду рассказывать о себе, ведь мы звучим в унисон. А вымысел — плод моей фантазии — имеет не меньшее право на существование, нежели реальность. Ибо Я — Бог своей книги. Мои права и возможности неограниченны. Хотя есть у меня и обязанности: за все нужно платить, даже если ты — Бог.

Книга — это только план, чертеж, по которому читатель на своем станке художественного восприятия создает окончательный продукт — образ. Люди различны, и станки их — разных моделей. Каждый понимает книгу по-своему. Но хороший инженер не станет рисовать деталь только в натуральном виде: с таким чертежом трудно работать. Нет, он даст свою деталь и в разрезах, и с увеличением отдельных, особенно сложных узлов, и проведет дополнительные, на самом деле не существующие (!) линии. Ту же работу обязан проделать и писатель, если только он намеренно не затуманивает смысл, если он действительно хочет, чтобы его понимали так, как он хочет.

Экспрессионисты корежат деталь, чтобы выяснить ее суть. Прием, достойный пятилетнего ребенка. Я в этом возрасте радио разломал — искал человечков.

Импрессионисты ближе подобрались к истине. Но, мне кажется, перегнули палку: попробуй понять чертеж, если на бумаге самой детали нет, а есть только дополнительные линии. Тут, чтобы понять, учиться нужно. Ну, пусть, кому охота, учатся.

А реалисты, наоборот, великолепно рисуют саму деталь — окружающий мир, но забывают (есть, конечно, приятные исключения), что необходимо уточнить свой рисунок. Какие-то особенные метафоры, лексические средства, ассоциативные цепочки, как у Рембо, прустовские временные сдвиги, джойсовский «поток сознания» и многое-многое другое. Это уже зависит от особенностей таланта. Если он есть.

Истина — на стыке мнений.

Истина — ночь. Ветер скребется в оконную раму и волнует молодые листья тополей, заставляя их, захмелевших от неясного, но сладостного ожидания, трепетать в нервном предгрозовом воздухе.

Суровые сверчки, живущие в постоянных лишениях и в ужасных, но непонятных нам глобальных катастрофах, не имея и малейшей, самой хрупкой надежды, все передают и передают свое вечное «SOS».

На чердаке вниз головой, как елочные игрушки, зависли летучие мыши. Они объясняют, показывая на макетах, своим мышатам принцип действия, устройство и правила пользования ультразвуковым биолокатором.

А на крыше демонически черные коты играют в кошки-мышки с невидимками.

В доме горит одно окно.

Это я.

Пишу.