Фантастика. Журнал "Парус" [компиляция]

Я тоже участвовал в погроме подвала и стащил два шматка сала и два рулона колбасы. Один рулон у меня снова вырвали из рук, а то, что осталось, я не понес домой, а отнес во дворец, где дети обступили мертвую Николь, которую они принесли из города. Николь уже окоченела на морозе и лежала с поднятыми кверху руками, словно защищая себя от чего-то, ее глаза были широко раскрыты. Я положил колбасу и сало на лестницу, ведущую в подвал, и убежал.

Не знаю, где Николь похоронили и похоронили ли ее вообще. Да и как они могли посреди зимы выкопать могилу без лопаты и кирки?

Светловолосая Николь умерла в конце декабря, видимо, от истощения. Вскоре после этого в углу подвала дворца я обнаружил трех глухих голубков, этих милых созданий, замерзших под большими буквами Андреаса. Оставшиеся дети какое-то время бродили по городу. Нескольким ребятам повезло — кто-то оставил их у себя жить. Другие постепенно исчезали: некоторые замерзали, большинство, однако, умерло с голоду.

Прошло всего несколько дней со дня смерти светловолосой Николь, когда я увидел в дворцовом парке в снегу под каким-то деревом детскую коляску Андреаса. Густыми хлопьями падал снег. Мне показалось, что Андреас сидит в ней окоченевший и безжизненный. Но он был жив. Мальчик разорвал на куски свое одеяло опухшими и покрасневшими от мороза руками и сплел из этих лоскутков толстую веревку. Заметив меня, он судорожно спрятал ее и ненавидяще уставился на меня. У Андреаса было умное лицо. Меня поразили его длинные ресницы.

— Тебе нельзя здесь оставаться, — начал я.

— Я позабочусь о том, чтобы исчезнуть отсюда, — ответил он угрюмо. — Только вот окоченели от холода руки.

. — Может быть, тебя куда-нибудь отвезти? — предложил я. — Только домой я тебя не смогу взять, не позволят родители.

— Нет, — отрезал Андреас, — я не войду в ваш дом, даже если вы пожелаете, чтобы я жил с вами. Теперь уже нет. Если хочешь помочь мне, пожалуйста! Перекинь веревку через вон ту ветку!

Он достал спрятанную веревку и поднял ее над собой. Должно быть, мальчику потребовалось много времени, чтобы порвать ткань и сплести такую длинную веревку. Я перебросил ее через сук и отдал оба конца Андреасу. Тот приподнялся и завязал петлю. Я пытался понять, что же он задумал. И до меня дошло лишь в тот момент, когда мальчик просунул голову в петлю.

— Ты с ума сошел! — заорал я и сдернул с его шеи веревку.

Я стоял возле коляски, зажав между коленями ведро, в которое должен был набрать чистого снега для стирки белья, и смотрел в сторону. Снежинки залетали мне за шиворот.

— Когда взорвалась бомба, я лишился обеих ног, — вдруг заговорил Андреас, — вся семья погибла в первую же секунду, только мне не повезло… Светловолосая Николь знала меня раньше, жила через два дома от меня. Она меня перевязала, как могла, посадила в коляску своей мертвой сестры и катила до самого Шевенборна. Без нее я не вижу смысла жить. Кто захочет ухаживать за мной? Или я должен ждать, пока подохну с голоду? Три дня я ничего не ел, лишь лизал снег… Сделай одолжение. Всю вину я беру на себя. Тебе только нужно вытащить из-под меня коляску…

Я думал. Стоял, покусывая губу, и размышлял, не лучше ли мне смыться. Но это был бы самый омерзительный выход. И я попытался оттянуть решение.

— Ты веришь, что после смерти человек встречается со своими близкими? — спросил я.

— С моими родителями? — мрачно произнес он. — Я не хочу их видеть. Пошли они к черту! Они палец о палец не ударили, чтобы спасти нас от гибели. Зачем они вообще произвели нас на свет, если им было плевать на нас?

Петля покачивалась между нами, на нее садились снежинки.

— Я сижу в собственном дерьме, — продолжал Андреас. — У меня все болит. Она мыла, одевала меня в чистое и кормила. Ее больше нет со мной. Ты не можешь себе представить, что я хочу покончить влачить жалкое существование, да? Но это же больше не жизнь! Прошу тебя!..

Мальчик снова схватился за петлю. На сей раз я не вырвал ее из его рук. Он поблагодарил меня и надел ее на шею.

— Готово, — уже спокойно сказал Андреас. — Только ты должен хорошенько пнуть, ладно?

Я сглотнул и изо всей силы ударил ногой по коляске. Она отлетела в сторону, а я побежал прочь и только в конце парка оглянулся. Андреас все еще покачивался в петле.

…Спустя пару часов я вернулся и снял его. За это время мальчик окоченел. А детскую коляску еще никто не нашел. Она опрокинулась и лежала, припорошенная снегом. Был виден лишь маленький холмик снега. Андреаса я положил в коляску. Он был не тяжелым. Коляску я докатил почти до леса на другой стороне города. По дороге повстречался с фрау Кернмайер, которая была нагружена дровами. Она спросила, что я везу. Я соврал, что везу мусор. Слава Богу, фрау Керимайер не заглянула под навес. Тогда бы она наверняка спросила, зачем я утруждаю себя заботой о чужих покойниках.