Фантастиш блястиш

Мой маленький невзрачный адвокат, обладающий выраженной кавказкой наружностью, судя по всему, решил прочитать нам, обычным мирским гражданам, целую лекцию о высоких незыблемых материях:

– Это же надо… это же надо… это же надо…

Но у нас, сидящих в больших кожаных креслах с мягкой коричневой обивкой, не было настроения для подобной ерунды.

– Мы вызвали тебя не за этим…

– Что?!

Моя реплика, брошенная как бы невзначай, заставила Муна опешить.

– Что?!.. Да как ты смеешь… ты…

– Что «я»?

Мой взгляд оставался на прежней траектории. Кривляния маленького невзрачного кавказца были мне чужды и неинтересны, и потому я не хотел тратить даже малейшие усилия на небрежный поворот головы в его сторону.

– Так что? Какой мертвый груз правды ты можешь обрушить на мои плечи?

Скользкая ухмылка пробежала по моим кривовато сжатым губам. Мне было очень интересно, что же на самом деле обо мне думает обладатель черных лакированных ботинок и кем на самом деле меня считает…

– Вы… вы – неблагодарный идиот!..

Мои надежды не оправдались. Я-то ждал чего-то фееричного, цепляющего, безмерно грязного и субъективного. Но получил только…

«Очередную ложь!»

Вот именно. Точнее просто не скажешь.

– Вы не понимаете, что натворили…

«Не понимаю?.. Ха-ха-ха…».

Зигзаг моего мимически выраженного сарказма был вынужден усилить свою кривизну от таких глупых и притянутых за уши слов. И снова в голове прозвучала все та же прозаически реализованная мысль:

«Ложь, ложь, ложь…».

Мой кем-то неоправданно переоцененный адвокат возможно и верил во всякого рода оправдательные акты, но мне было доступно нечто иное. Я прекрасно знал, что делал. Я трезво оценивал то, что было сделано. И я не жалел о содеянном мною…

Точнее не жалел с некоторых пор, потому как десять лет тюремного заключения позволяют произвести радикальную переоценку ценностей. Вот и пришло время вежливо попросить Муна остановиться на избранном им пути во избежание риска стать следующим человеком, умудрившимся довести другого человека до греха…

«Кого именно? Как лучше назвать или обозначить этого человека?»

Внезапно мысли, хаотично рыскавшие в моей голове, остановились. Им стало лень употреблять слишком длинные и запутанные определения. И это сильно разозлило, но потом меня осенило:

«Ну, да и впрямь выражение «мой бывший личный надзиратель, а с недавних пор мой верный спутник и помощник» воспринималось как чересчур громоздкое и только с преступным намерением в области синтаксиса его можно употреблять в каждом первом предложении. Нужно что-то новое… короткое и емкое,… например, ассистент… да… точно… то, что надо…».

Но вернемся к нашим баранам. Итак, наш отнюдь не милый обладатель черных лакированных ботинок стоял совсем рядом, и было крайне необходимо сказать ему пару ласковых словечек….

– Так ты решишь проблему или нет?

Я снова не смотрел в его сторону. Я смотрел в глаза своему ассистенту, сидящему напротив меня в удобном кожаном кресле с мягкой коричневой обивкой.

«Отвечай же, отвечай же…».

Если я давился своим злобным кислотным смехом, то мой «теперь уже ассистент» был совершенно безэмоционален. Он просто сидел на своем месте и пересекался со мной ни к чему не привязанным взглядом. И этот взгляд не содержал в себе ни тепла, ни холода. В нем не ощущалось ни добра, ни зла. Было лишь безразличие: большое и безграничное. Так что можно было ничуть не сомневаться в его безоговорочной готовности задушить еще одного назойливого персонажа.

«Отвечай же, отвечай же…».

– Да, наверное…

«Как-то неуверенно!»

Мой странный кавказский адвокат в очередной раз меня разочаровывал. Если бы я в свое время работал так же как он, то, несомненно, умер бы скоропостижной голодной смертью. Впрочем, Муна определенно грозило нечто другое…

«Нет, нет, нет…».

Булькающее внутри меня веселье скрытого садиста к этому моменту уже добралось и до уголков глаз. И если прежде оно игралось с моими губами, то на этот раз оно заставило сжаться в два симметричных мучка извилистые морщинки гусиных лапок…

Такая ухмыляющаяся гримаса вряд ли могла привлечь девчонок в мои цепкие объятия, но зато благодаря ей я чувствовал себя самым самодовольным ублюдком на свете. И в этом не было ничего плохого. Это было тем, что мне было необходимо прямо здесь и сейчас…

«Нет, нет, нет…».

Я видел, как медленно сжимаются пальцы рук, частично окутанных мягкой коричневой обивкой кресла, что располагалось напротив меня. И было понятно к чему медленно движется назревающее дело. Правда, можно было попытаться все это остановить. Но разве я мог пытаться убавить свое неугомонное самодовольство?..

«Это было бы большим и ужасным преступлением против твоей нечеловечности…».

– Да, я сделаю это.

«Что-о-о-о-о-о-о?»

Это было в неописуемой степени неожиданно. Настолько неожиданно, что я машинально распрощался с встречным взглядом своего ассистента и посмотрел в лицо маленькому невзрачному кавказцу.

– Что-что? Повтори…

«Он, вероятно, шутит или же мне это только снится? Хватит спать! Давай уже просыпайся!»