Фантастиш блястиш

Взглянув обоими глазами на то, что происходит внутри вагона, странный и загадочный персонаж не смог вернуться в свое убежище. Не было сил. Моральные силы покинули его. Да и ноги безбожно одеревенели. И потому оставалось только одно – наблюдать за тем, как каждый из четырех представителей мобильного досмотра поездов медленно, но верно падает на пол, демонстрируя при этом широко распахнутые от изумления глаза и кровоточащие отверстия посередине лбов.

«Какого это лешего происходит тут, черт меня побери…».

Странному и загадочному персонажу очень хотелось сглотнуть скопившуюся во рту слюну. Но и этого он сделать не мог. Глотку тоже словно парализовало, подобно рукам, ногам,… подобно всему телу. Только серые глаза еще были способны хоть что-то делать. Например, смотреть на странного и загадочного оборванца, сидящего в полулежачем положении на пластиковой лавке замызганного голубоватого цвета. В руке того, кто ранее казался вполне обыкновенным, теперь был крепко сжат какой-то старинный револьвер. От направленного вверх ствола исходил легкий дымок.

«А секундами ранее я видел, как из него стреляли», – думал человек, понимающий, что неприятностей стало еще больше.

И будто прочитав эти самые мысли, странный и загадочный оборванец посмотрел в сторону тамбура и громко воскликнул с ноткой скомканного извинения в голосе:

– Я же просил меня не беспокоить! Чего тут непонятного?!

4

– Клац-клац… клац-клац… клац-клац…

В пронзительной тишине жилого помещения стук подошв черных лакированных ботинок по выстеленному паркетом полу воспринимался как праздничный бой курантов в новогоднюю ночь. Только вот никакого праздника не было. Скорее даже наоборот. Да и нельзя было добиться полноты сравнения в отсутствии мысленного отсчета ударов. Или же он все же присутствовал?

И если не в моей голове, то возможно ему нашлось место в голове Павла…

«Один, два, три, …десять…».

Я и Павел сидели друг напротив друга в удобных кожаных креслах. Коричневая обивка вжалась под давлением наших тел и приятно окутала локти, спину и ноги выше колен.

Такое обыденное удобство немного нас расслабило. И нам обоим вроде как понравилось некое приземленное ощущение комфорта, которое ненадолго появилось в наших сложноустроенных жизнях.

Почему ненадолго? – спросите вы.

Да потому что и я, и Павел вряд ли смогли бы вечно наслаждаться гостеприимством больших удобных кожаных кресел, в виду того, что здесь и сейчас мы оба ждали некоего удручающего вердикта…

– Клац-клац… клац-клац… клац-клац…

Я совершенно точно не считал, но все равно в голове имелась некая счетная машинка, которая сердито бормотала:

«Когда же? Когда же?»

Развязки ждал и Павел. Этот отнюдь несекретный факт можно было с легкостью прочитать в его глазах, как и все остальное, о чем он думал или же о чем только собирался подумать.

Наше десятилетнее знакомство позволило мне охарактеризовать его как простого и нескрытного человека. Конечно, у него были свои тараканы, однако он практически всегда был открыт для общения и понимания.

Впрочем, у данных личностных качеств были и свои очевидные минусы, ведь именно из-за них нас с ним и посетили неприятности совсем не мелкого масштаба…

– Твою ж мать! Какого черта?!.. Ёж-п-р-с-т…

Да, мы морально готовились к крикам и эмоционально-бурным реакциям, но все равно вздрогнули. Затем снова расслабились…

– Клац-клац… клац-клац… клац-клац…

Тот, кто прежде шагал по паркету в направлении ванной комнаты, теперь возвращался обратно к двум персонам, удобно расположившимся в больших кожаных креслах с мягкой обивкой коричневого цвета.

– Клац-клац… клац-клац… клац-клац…

Потом была короткая звуковая пауза, а за ней последовал грубый и хмурый вопрос:

– И что я с этим должен делать?

Обладатель черных лакированных ботинок более не шагал по паркету. Теперь он стоял совсем рядом, практически на расстоянии вытянутой руки. Но ни я, ни Павел не возымели в себе желания повернуть свои черепные коробки в его сторону и как-либо среагировать на его слова, снабженными нотками раздражения и недовольства.

Вместо этого мы, как и прежде, созерцательно вглядывались друг в друга и наслаждались божественным удобством восхитительных кожаных кресел.

«Жизнь прекрасна», – думал я.

«Жизнь удивительна», – предположительно размышлял мой бывший личный надзиратель, а с недавних пор мой верный спутник и помощник.

И по большей части это был правильный эмоциональный подход к нестандартно сложившейся ситуации. После десяти лет тюремного заключения мне не хотелось париться по пустякам. Я желал свободы, счастья, любви и еще много чего…

Так что не моя вина была в том, что некто решил испоганить грандиозные планы времяпровождения.

Ну а то, что в ванной комнате теперь лежал бледный и синюшный труп… кого это должно заботить? Не меня…, но возможно моего адвоката…

– Не прошло и суток, как вас выпустили, а вы уже вляпались в такое дерьмище!.. Мать моя женщина, да как вы только смогли умудриться?!..