Фантазеры

Когда Юрка пришел в себя, мать метнулась на станцию. Ей осторожно ответили: эшелоны, наверное, до утра простоят на той стороне Волги. Но через мост несколько суток движение будет в одну сторону — к фронту. Волга только что стала, машины по льду еще не ходят. Пешком можно попробовать, километра два всего, но в темноте не увидишь полыньи. Однако утром эшелоны могут уйти…

Опять заскрипели салазки. Мгновенно стемнело, в небе яркие чистые звезды. С высокого обрыва кажется, до того берега как до звезд. Юрка хотел встать и не смог. А мороз крепчал, и снег скрипел, ломаясь под санками. По утоптанной колее спустились к реке. Белое полотно Волги. Мать скомандовала себе:

— Надо идти. Ты, Юрка, не трусь, мы перейдем, мы догоним наш эшелон.

Мать еще раз посмотрела на ледяное поле. Два луча света вынырнули из-за спины, взвизгнув тормозами, рядом остановился грузовик.

Хлопнула дверь кабинки, два человека спрыгнули на снег и быстро исчезли в темноте. Через несколько минут две черные фигуры, одна высокая, другая поменьше, появились в свете фар. Мать сделала шаг вперед:

— Товарищи, вы на другую сторону? Подбросьте нас.

— Лед непрочный, нырнуть можно, — задумчиво ответил высокий. — У нас служба, а вам рисковать ни к чему.

— Сын заболел, и мы от эшелона отстали. Ни денег, ни карточек. А эшелон до утра на той стороне.

Невысокий сдвинул ушанку со лба:

— Поможем, товарищ капитан-лейтенант, не оставлять же здесь пацана. — Высокий наклонился к санкам: — На флот пойдешь, герой?

— Пойду, — шепнул Юрий.

Капитан-лейтенант щелкнул дверцей:

— Залезайте в кабину.

— В тесноте, да не в обиде, — добавил главстаршина.

Дворники метались по стеклу. Залпами снег. Юрка на коленях капитан-лейтенанта. Водитель повис над рулем. Лед скрипит все громче. Вдруг руки капитан-лейтенанта стальным обручем сдавили Юрку, иначе он влетел бы лбом в стекло. Командир распахнул дверцу кабины. Грузовик взревел, накренился в отчаянном вираже. И снова они помчались вперед, выписывая немыслимую кривую. Капитан-лейтенант захлопнул дверцу, обмяк на сиденье, одобрительно буркнул:

— Так держать.

— Есть так держать, товарищ капитан-лейтенант, — главстаршина кивнул головой. — Вот и маячки нам уже сигналят.

Вглядываясь в темноту, Юра увидал три желтые булавочные головки, казалось, их может прикрыть одна снежинка. Но огоньки, чуть подрагивая, упорно светили из темноты.

Машина пошла ровнее. Уже привычно потрескивал лед. Юрка незаметно уснул. Открыв глаза, увидел над собой багряный диск луны. Он сидел уже в санках, в стороне чернел грузовик, а мать трогала за рукав шинели главстаршину, повторяя:

— Большое спасибо, такое большое спасибо.

— Ничего, ничего, все в порядке, — махнул рукой капитан-лейтенант. — Вам до станции метров сто осталось. А нам пора.

— Раза три мне казалось, глотнем мы пресной водички, — уже издалека донесся до Юры веселый голос главстаршины.

Капитан-лейтенант что-то ответил, но слов уже нельзя было разобрать. Зашумел мотор, и грузовик, качнув на прощанье бортами, исчез в темноте.

Скрипнули санки. Через несколько минут стало слышно характерное постукивание металла о металл. Юрка за два месяца дороги привык к нему — поездная бригада осматривала состав.

Из темноты вынырнул черный прямоугольник тормозного вагона, пошли горбатые платформы, затянутые брезентом. Навстречу метнулась тень. Мать вскрикнула, и Юрка понял: нашли отца.

Ярко горела «буржуйка». Мать негромко повторяла: «Вот мы и дома, вот мы и дома». Отец рассказывал: днем два грузовика ушли прямо у берега в воду, пытаясь пробиться на другую сторону. А сосед по теплушке, хмурый Степан Иванович, протянул Юре белый сухарь и кусок сахару и сказал:

— Ешь, выздоравливай.

А Пушка не было. Он выскочил из теплушки искать Юру. Эшелон тронулся неожиданно и пошел быстро. Из последних вагонов видели: пес пытался догнать состав, но местные мальчишки отогнали его камнями от насыпи. И Пушок побежал обратно. Может быть, он ждал Юрку на вокзале и кто-то увел красивого пса. Юрка сквозь слезы смотрел из окошка теплушки.

Лежа на нарах, глядя на сучок над головой, на две застывшие капли смолы, Юрка думал еще, что лишь теперь, когда он не может стоять от слабости, до него дошло, что человеческая жизнь довольно хрупкая штуковина. А потом Юркины глаза закрылись, и капитан-лейтенант сказал голосом Почеткова: «Держись, малыш!», и Лена положила прохладную ладонь на Юркин затылок.

9

Мохнатая кубанка на затылке, белый чуб упал на глаза. Над головой морозное солнце. Прищурив глаза, подросток кидает:

— Дай закурить.

Юрка замотал головой, обвязанной шарфом:

— Не курю.

— Закутался, как фриц. Эвакуированный, выковыренный. — Подросток сдвинул кубанку и неожиданно ткнул Юрку в грудь.

Зацепившись ногой за свежепиленые доски, Юрий с размаху плюхнулся на спину. Хотел встать, но не было сил. Не было даже злости. Только небо высокое да голоса:

— Здорово ты, Мазя, враз дерьмо уложил. Добавь еще.

— На первый раз хватит. Завтра чтобы вынес табачок.

На первый раз действительно хватило. Юрка, видно, упал неудачно и потом неделю не мог ходить.