Фантазеры

Дни становились все длиннее. Солнце по утрам провожало Юрку от дома до школы. Прилетел из долгой командировки директор завода, и они с мамой «взяли прогулы ремесленников на свои шеи». У папы кулачковые валики стали закаливаться как надо.

— Сверху тонкий слой становится очень твердым, а внутри мягко, — пояснял отец. — Сочетание твердости и мягкости делает их очень прочными, вот так же построена кость человека.

Папа утверждал, что и человек должен быть сверху жестким, а внутри мягким. Юрка согласился с папой и решил быть прочным.

Он смастерил потайной карман к штанам, сшитым из старого одеяла, и достал из тайника пистолет-зажигалку, подаренный Почетковым. Пистолет напоминал о Почеткове, о Лене, о времени, когда на свете не существовало ни войны, ни Мази. Пистолет говорил: надо быть достойным Почеткова.

Надвигались экзамены. Юра их не боялся. Он не знал, что на педсовете обсуждался вопрос, стоит ли Доватора допускать к экзаменам. Математичка сказала:

— Давайте попробуем…

13

Солнце, прорвавшись сквозь узкие переплеты окна, легло на белый билет, скользнуло зайчиком по доске и как бы сказало: «Не трусь!»

Билет оказался настолько простым, что стало даже обидно. Юрка отвечал легко, мел бойко стучал по доске. Ирина Петровна смотрела на Юрия так, словно видела его впервые. Завуч постучал по столу длинными гибкими пальцами, на продолговатом лице блеснули стекла очков. Он снял их, протер белоснежным платком и сказал:

— Ирина Петровна, попробуем несколько расширить билет?

Ирина Петровна кивнула головой. Юрий выпрямился, он почувствовал: теперь начинается главное.

— Так, интересно, — задумчиво произнес завуч. — А попробуйте такую задачу.

Юрий решил. Это напоминало штандер об стенку. Мяч летит в стену и, если поймаешь, можно кидать самому.

Вопрос — ответ. Вопрос — ответ. Юрий слегка вспотел.

— Отлично, Доватор. Отлично, Доватор, — задумчиво произнес завуч. — Теперь последний вопрос: почему же ты весь год перебивался с двойки на тройку?

Юрий молчал.

— А мы собирались тебя сразу на второй год…

Юрий молчал.

— «Пять», Доватор. — И, повернувшись к Ирине Петровне, добавил: — Чтобы не быть бюрократами, выведем ему годовую четверку. Недооцениваем мы наших ребят.

Юрка, споткнувшись, вывалился в коридор. В коридоре горела тусклая лампочка на потолке. Одноклассники торопливо листают учебники.

Жора склонился над толстым гроссбухом. Он старательно записывал туда все задачи. Теперь еще раз просматривает их. На мгновение приподнял голову, спросил:

— На осень?

Доватор выхватил пистолет:

— Руки вверх!

Жора помедлил. Доватор нажал курок, вспыхнуло пламя. Жора вскинул руки и начал медленно оседать. Гроссбух грохнулся на пол, и по коридору прокатился смех. Юрка погасил зажигалку.

— Извини, я сдуру, Жора, посмотри, какая зажигалка.

— Отличная штука. — Жора пощелкал курком и как-то сбоку посмотрел на Юрку.

Зажигалка пошла по рукам, все на минуту забыли об экзамене. Хлопнула дверь класса, к широкощекая Пролыгина, хохотушка и отличница, выпалила скороговоркой:

— Ой, девочки! Ой, мальчики! Доватор так отвечал… Ирина сидит довольная, ужас… Меня не гоняли даже… А завуч говорит, а завуч говорит, что нас недооценивают…

Юрка сунул зажигалку в карман и выскользнул на улицу. Мазя и компания, как всегда, резались в «чику». Можно было свернуть, но в кармане приятно постукивал по ноге «пистолет».

Мазя бросал. Медная круглая бита стукнула по серебряному столбику.

— Чика! Состав с орлом! — весело подпрыгнув Мазя.

— Смотри, кто идет! — крикнул Коля Подлизунчик.

Кося глазом на мелочь, рассыпанную в пыли, Мазя поднял монетки, перевернувшиеся орлом. Подлизунчик хотел шлепнуть Юрку по лицу. Юрка уклонился, не двигаясь с места.

И Подлизунчик стал на колени и начал составлять столбик.

— Сыграешь? — снисходительно спросил Мазя.

— Не сегодня, — спокойно ответил Юра и медленно прошел мимо. Он шел медленно, пока не завернул за барак. Здесь он подпрыгнул, сделал арабское колесо, сначала раз, потом еще раз и почувствовал: еще немножко, и он полетит.

Что-то, скользнув по руке, упало в мягкую пыль. Юрка остановился, хлопнул себя по карману и похолодел — «пистолета» не было. Юрка еще раз хлопнул себя по карману. Нет… Юрка медленно посмотрел вокруг себя. Справа, чуть припорошенная пылью, лежала зажигалка.

Юрка отряхнул пыль, погладил шершавую эбонитовую ручку «пистолета» и в который раз представил себе: кончилась война. В знакомой комнате кавалерист Почетков достает трофейный портсигар, предлагая папиросу. Юрка говорит «спасибо», разминает папиросу. Неразлучный Крендель тоже размял папиросу и ловко кинул в рот мундштук. Почетков потянулся за спичками. Юрка щелкнул курком, вспыхнула зажигалка. Почетков прикурил, и Крендель прикурил. И они поняли: Юрка помнил о них всю войну, помнил и ждал.

Осторожно прижимая рукой карман, чтобы каждую секунду ощущать, что пистолет на месте, Юрка шел домой.

У подъезда Галка уговаривала Ольку. Олька слушала внимательно, косила взглядом на дом, точно решала, не боднуть ли его так, чтобы он разлетелся вдребезги. Галка уговаривала: