Фантазеры

Широкий стол, знакомые синьки разложены на столе. Напротив БЧ почти в полном составе. Нет только Столбова, он с монтажниками. По другую сторону человек согнул в кресле обтянутую синей робой сутуловатую спину.

— Встать, смирно! — командует Карпенко. — Боевая часть на беседе. Беседу ведет представитель НИИ.

— Вольно.

Представитель НИИ оборачивается:

— Виктор Николаевич.

— Очень приятно. Юрий Евгеньевич. Продолжайте, пожалуйста.

Виктору Николаевичу лет тридцать. Он, легко поигрывая карандашом, с удовольствием продолжает объяснение. Видно, приятно еще раз подытожить проделанную работу.

«Вот для сегодняшнего дня меня и заставляли сдавать черчение, а матросам сложнее, чем мне. Правда, Чернилов кончал техникум». Юрий Евгеньевич пододвинул к себе плотный лист бумаги и, внимательно слушая Виктора Николаевича, начал набрасывать в аксонометрии ту часть лодки, в которой располагалась БЧ.

«Да, а если с этим блоком будут какие-нибудь неприятности, то чинить его сможет только щуплый Гриценко, остальным туда не пробраться».

Юрий Евгеньевич на секунду представил себе тесноту подводной лодки, и, может по неопытности, ему показалось, что действовать в условиях, так четко изложенных на чертеже, будет мучительно трудно, если еще повреждена осветительная система.

Юрий Евгеньевич представил себе еще снисходительную неторопливость Столбова и врожденную нерасторопность Чернилова. «Клемаш поступил мудро, выбрав работу в управлении».

А Виктор Николаевич говорит уверенно, искренне считая, что все придуманное в НИИ ух как должно радовать людей на флоте. Это раздражает Доватора. Разглядывая аксонометрию, он вспоминает слова Бати: «Доведенная до предела рациональность должна выглядеть всегда прекрасно».

«Доведенная до предела», — повторяет про себя Юрий Евгеньевич. — Пожалуй, тут маленько недотянуто до изящества. Попробую предложить свой вариант. — Юрий Евгеньевич еще раз кидает взгляд на чертеж. — А если чуть-чуть изменить расположение панели и поставить еще одну переборку?»

— Виктор Николаевич, можно вас прервать на минутку?

— Пожалуйста, — чуть покровительственно разрешает Виктор Николаевич. — Вам что-нибудь неясно?

— Пока ясно. Но у меня разыгралась фантазия. Представьте себе: тревога, вышли из строя освещение и эта панель. А младший матрос Гриценко сломал руку. Кроме него, сюда, — Юрий Евгеньевич решительно провел карандашом по чертежу, — никто втиснуться не сможет. Потом, путь до боевых постов длинноват. БЧ не изолирована от остальных служб, а в походе… Вы можете возразить, что я связываю быт и расположение оборудования, но ведь в новой квартире мебель хочется расставить поудобнее.

— Прежде чем предлагать вам такую компоновку, мы в НИИ рассматривали вопрос со всех сторон и утверждали оптимальный вариант. Вы предлагаете иное?

— Да. Если здесь мы установим две переборки, в середине получится маленькая каюта. В ней два человека в непосредственной близости от боевого поста. На появившейся стенке мы укрепим панель, подходы к ней становятся доступны. Кроме того, пост может быть загерметизирован.

— Подождите, подождите. Тут есть рациональное зерно. А если вот так?

Через два часа Юрий Евгеньевич поднялся из-за стола и с уважением и некоторой завистью посмотрел на лист бумаги, на котором Виктор Николаевич заканчивал вариант новой компоновки. А тот, оторвавшись от листа, еще раз взглянул на плод их коллективного творчества и грустно засвистел:

— А теперь, коллега, нас ждут неприятности. Претворение в жизнь новой идеи сопряжено с ними. Без командира лодки у нас ничего не выйдет. Думаете, он поддержит?

— Поддержит, — неуверенно сказал Доватор.

— Зеленый вы еще. На него тоже жмут сроки. Ну ладно, пойдем.

Колесо времени, похожее на колесо старых пароходов, поскрипело и повернулось, и начались хождения. Юрий Евгеньевич даже подумал, что, знай он заранее, сколько их будет, дерзкая мысль тронуть утвержденный во всех инстанциях вариант не шевельнулась бы в его голове.

В одном Юрий Евгеньевич оказался прав: командир лодки посопел над чертежами, выслушал аргументацию, поглядел на лист с аксонометрической проекцией и сказал:

— Изящно вышло.

Кавторанг употребил слово, которое часто произносил Батя, и это было похвалой.

К счастью, почти все «инстанции» в этот момент находились тут же на Севере. У Доватора слегка перепутались в голове дни недели, но наконец последние бумаги подписаны. Оставалось немногое: начать и кончить и уложиться в те же самые жесткие сроки, которые отводились раньше на монтаж.

Теперь дни уже не путались, они сливались в один. Спор о том, умны или глупы дельфины, стал далеким и детским. Проблема, насколько тщательной должна быть уборка, тоже отодвинулась куда-то в дальний угол. Взаимоотношения с командой складывались примитивно просто: работали вместе и до упора, словно монтаж вообще был делом не завода, а самой команды. Так прошли три недели…

9

От крыльца видно море. От крыльца видны сопки, уже плотно прикрытые снегом. Доватор подумал, хоть здесь и мало солнца, зато лыжный сезон что надо. И сразу вспомнил Урал и то, как они с Батей идут вниз по вихляющей просеке.