Фантазии Старой Москвы (СИ)

Подобрал И-о на улице щеночка и приютил. Назвал его по-своему, глухонемому: У-у. Когда собачка была маленькая, весьма забавила жильцов. Эдакий забавный комок, бросающийся под ноги и рискующий схлопотать пендаля. Отлетит комок шерсти перевернется - и снова играть. Такой шматок позитива. Слишком уж быстро У-у выросла, и стала ретивой и брехучей сучкой. Лай - противный как речь Жирика. А разве тебе, читатель, понравится, ежели в твоем, например, подъезде поселился пес, который тебя облаивает всякий раз когда ты приходишь домой, да еще и норовит хватануть за пятку? В придачу и по ночам докучливо визжит. Можно понять и У-у: она же выслуживалась перед хозяином, считая, что творит благое дело. Глупое короче попалось И-о существо, хотя он его и безумно любил.

Хозяйка жилого комплекса, дама старая, мерзкая, но гламурная, приказала дворнику избавиться от надоедливой шавки. И-о к У-у шибко привязался, но и работу терять не хотелось то ж. Постояв со своею шавкой на Крымском мосту, И-о, вздохнув, отвязал с шеи любимой У-у камень и бросил его в воду. Собачку он пристроил на небольшой пустырь, возле Свято-Зачатьевского монастыря, а хозяйке сообщил: "У-у ы-ы-ы". И красноречиво провел ладонью по шее. Своей, конечно.

Глупая собачонка выдала себя сама: выбралась однажды утром из своего убежища, прибежала на ресепшен элитного дома и принялась по своему обычаю брехать. Охранник, следуя приказу хозяйки, со словами "Ничего личного..." тупо шлепнул У-у. Мучилось животное недолго, молча изображало глазенками покорность, но уже было поздно - раньше надо было умнеть. Похоронив пса на пустыре, убитый горем дворник весь день слонялся по городу, впервые в своей трудовой жизни наплюя на трудовые обязанности. Ночью ресепшен сгорел, мстительный же чуваш ударился в бега.

Эту свою историю И-о рассказывает в жестах и междометиях. Пока не появился в подвале Феодосий со своим поводырем, никто не понимал, что собственно чуваш хочет сообщить. Да, Старец не различает детали, но чует самую суть, а так же понимает чисто человеческие чувства, и в этом его преимущество.

И-о промышляет тем, что собирает по элитным помойкам Старой Москвы всякую хрень и сдает в пункты приема вторсырья. Беглый дворник, корча смешные рожи и рассекая спертый воздух ручищами, доказывает, что вот накопит денег и вернется в свою деревню на Волге, где заживет как человек. Особенно у отставного дворника удается жест, обозначающий, как уже достала эта Первопрестольная маета. Но, ежели судить по логике, денег на дорогу И-о давно скопил, но что-то все не валит и не валит из Москвашки. Создается впечатление, что именно такая жизнь чувашу по нутру, все же остальное - ложь и томление духа.

По своему дворнищецкому опыту И-о содержит подвал в идеальном порядке, прям как немец какой-то. А еще чуваш умеет замечательно слушать. Он не слышит слова, но много понимает по артикуляции губ, жестикуляции и выражению глаз собеседника. Оно тому же старцу и надо - по возрасту своему Феодосий ворчлив и не может остановить свою речь в нужном месте.

А вот Юрка не дружен ни с кем. Интуиция подсказывает: доверять нельзя даже деду (мальчик к своему слепцу так и обращается: "деда"). Но так сложилось: когда старик взял мальчика с собою в отход, что-то не спросил, надо ли это пацану. Э-э-эх, была б воля Юркина - он бы махнул в Краснодар. Но только после того как познает тайну Дворца Детских Радостей. Где-то он слышал, в Краснодаре даже зимою тепло и много фруктов. Под последними пацан понимает бананы. Там, в Краснодаре Юрка бы перебился до момента, когда повзрослеет - и пошел бы в машинисты. Ему нравится ехать, ехать... ну, такая у постреленыша фантазия.

Юрка порою размышляет: когда-нибудь в далеком-далеком будущем и он станет таким же противным, мерзко чавкающем во время еды пердуном. Его будут все уважать и отдавать лучшие куски - лишь бы отвязался. Но Юрка, который к тому времени в результате очевидного жизненного метаморфоза превратится в заслуженного машиниста старца Георгия, будет величественно помалкивать, а уж каждое слово сказанет - как отольет. В смысле, железное ядро. Ну, так думает мальчик; мы всё полагаем, что со временем будем становиться все белее и пушистее. Хотя никто из нас не знает, доживешь ли ты до старости вообще. Как бы то ни было, с погорелым делом Бога ради свое будущее Юрка не связывает.

Москву Феодосий называет "бесу подобной". И вот, что странно: никто из обитателей подвала особняка в Кривоколенном не произносит добрых слов о городе, в который их забросила нужда. Все ненавидят столицу, причем - искренне. Как вообще можно презирать среду, в которую ты завалился сам? Это что же за мир такой, в котором царит такой, прости Господи, когнитивный диссонанс...