Фантазм

– Пока Ты его охраняешь от всего, Учитель, он не поумнеет, – решился все же открыть рот Люцифер.

– Хорошо, – Мессия слегка хлопнул по песку ладонью, и живая картина исчезла, как будто ее никогда и не было в этой бескрайней желтизне. – Посмотрим, что из всего этого получится. Иди.

Падший встал, потом вновь поклонился до самой до земли, скрывая довольную ухмылку, промелькнувшую на его лице, и исчез.

– Почему они всегда думают, что смогут меня обмануть? – удивленно произнес Мессия. – Почему ничто не научает их тому, что все их замыслы для меня как день вчерашний, когда он прошел?

Он пожал плечами и добавил:

– Впрочем, это тоже не секрет для Меня.

И с последними Его словами исчез мир.

Глава XXXI

1978 год, СССР.

Один из вопросов, который во все века волновал философов, теологов, а потом и психологов, социологов и даже экономистов – это вопрос о счастье. Что такое счастье? О феномене счастья написаны книги, ему даны длинные и невразумительные формулировки, но оно так и остается загадкой, волнующей умы. Все методики счастья на поверку оказываются методиками либо по достижению успеха в жизни или в бизнесе, либо по релаксации, либо просто банальным выкачиванием денег из доверчивого населения. Люди хотят быть счастливыми, поэтому шарлатаны в этой области всегда были и будут востребованы. Счастье – это чувство и ему нельзя научить, его либо испытываешь, либо нет. И далеко не факт, что достигнув своей цели, своей мечты, к которой ты стремился всю жизнь, ты испытаешь чувство счастья. Скорее всего, нет. Максимум – чувство удовлетворения, гордость, но, может случиться, что и разочарование. Ибо мечта хороша лишь своей недоступностью, удаленностью. А воплотившаяся мечта мгновенно становится обыденностью. Да и присмотревшись к ней поближе, не исключено, что ты задашь сам себе вопрос: "неужели это и есть то, к чему я так долго стремился?"

Счастье – это самый большой миф человечества. С точки зрения химии – всего лишь переброс сигнала между двумя нейронами через синапс, совершаемый несколькими нейромедиаторами, имя которым – дофамины, серотонины и эндорфины. К сожалению, и это не счастье, это всего лишь эмоция, то есть реакция на счастье. А потому, как бы ни пыжились химики и другие ученые, они не в состоянии описать счастье. Максимум – процесс получения эмоций.

Но если бы сейчас Егора спросили, что такое счастье, он бы ответил без малейших раздумий – "это Ольга", а всех, пытающихся узнать подробности, послал бы подальше. Конечно, он не имел в виду, что вот эта конкретная девушка по имени Ольга является материальным воплощением счастья в мире. Он даже не думал таким образом. Но, когда он видел ее, слышал ее чуть хрипловатый голос, смотрел в глаза и держал за руку, он был полностью и абсолютно счастлив. И если бы Мефистофель, сотворенный калининградским гением Гёте, вдруг случайно проходил мимо и ненароком предложил Егору остановить это мгновенье, ибо ничего более прекрасного в его жизни уже не будет, Егор не стал бы терзаться сомнениями, подобно литературным страдальцам, а просто бы прошептал: "Остановись мгновенье!". При этом, даже не задумываясь о последствиях, просто констатируя самый очевидный в мире факт: данное мгновение прекрасно и он хочет, чтобы оно длилось вечно. А как показала вся дальнейшая жизнь, лучше этого в ней так ничего и не случилось. Было много всего разного: как грустного, так и радостного. Была боль и разлука, были встречи и расставания, была смерть близких и радость рождения самого родного по плоти человека. Была любови, были волнующие чувства и пропасть падения, было всё. Но такого счастья не было больше никогда.

Часто случалось такое, что когда Ольга что-то рассказывала ему, он в какой-то момент переставал слышать слова, сливающиеся в его голове в одну чарующую мелодию, по волнам которой он плыл и плыл и плыл, периодически кивая и соглашаясь, если ощущал намек на вопрос с ее стороны. И, в конце концов, Ольга не выдерживала и обижалась, потому что ей казалось, что он ее не слушает, думая о чем-то своем. Что, конечно, было совсем не так. Он не просто слушал её, он вообще только её и слушал. Не слова, которые она говорила, а её саму – всю, целиком. А кивал и соглашался лишь потому, что он и правда здесь и сейчас был с ней во всем согласен. Влюбленный идиот, скажут многие. Что ж, возможно, так оно и есть, но влюбленному идиоту нет дела до завистливых комментаторов.

Как-то Ольга, решив показать свой женский противоречивый нрав, взяла и запретила ему с ней соглашаться. Егор даже не подумал возражать – приказ есть приказ! И с тех пор он не соглашался ни с чем из того, что она говорила, предлагала, констатировала. Ей стало интересно, и какое-то время она развлекалась, задавая ему каверзные вопросы, типа:

– Тебя зовут Егор?

– Нет, – послушно отрицал он.

– Ты человек?

– Нет?

– Ты умный?

– Нет.

Она хохотала до упада, хватаясь за живот и демонстрируя этот фокус своим подругам. Те тоже веселились по полной, в душе завидуя Ольге. А Егор был доволен тем, что сумел угодить любимой хоть в чем-то.