Фантазм

Мгновенье слабости того стоило: взмах пушистых ресниц, густой румянец на фарфоровом личике… Даже челюсть свело, — так сцепил зубы!

— А если подумать? Я тебя не обижу, ни в чем не обделю!

— Нет, — настолько твердого тона от мальчишки еще слышать не приходилось!

Хотя Айсен немедленно потупился, с этим своим неподражаемым «простите», заставляя сердце предательски екнуть.

— Эх! — натянуто усмехнулся Грие. — Провел бы ты меня по вашей школе! Показал бы, откуда такое чудо берется!

Уже достаточно успокоившийся юноша от эдакого пожелания едва не поперхнулся следующим глотком: предложить ему вернуться в школу? Пусть на вечер, пусть гостем?

Тем более, — гостем!!

Ожье есть Ожье, — поймал он себя на мысли, и сделав над собой усилие попробовал взглянуть на него по-другому. Мужчина был определенно нестар, — пожалуй, не больше, чем на год или два старше Фейрана… Ну, могучие телеса большинству даже нравятся, хотя лично ему они напоминали только об одном, что он всей душой надеялся однажды утром больше не вспомнить! Льняные густые пряди и серые светлые глаза, непонятно откуда взявшиеся в Лангедоке, — только выгодно обращали на себя внимание. Рубленые черты лица, жесткая линия подбородка, характерный прищур — писаным красавцем Грие назвать трудно, но в лице его тоже нет ничего отталкивающего и уродливого.

Касательно того, что он за человек, — стоило привыкнуть к его манере обращения, и она переставала пугать. Каким любовником мог быть Ожье, Айсен не знал и проверять не испытывал ни малейшей склонности, но неожиданно подумал, что хозяином он точно был бы хорошим!

Молодой человек вдруг задумался: не случись в его жизни Магнуса Фонтейна, и последующей встречи с Фейраном, купи его на аукционе Грие, — он ведь сейчас был бы вполне доволен и счастлив! Знать бы ничего не знал и не мучился бы никакими мыслями… Ожье мог быть грубым, но вряд ли стал бы причинять боль намеренно, а скорее всего просто поиграл бы с забавным котенком на свой вкус. Возможно, что котенок набрался бы смелости показывать время от времени коготки и зубки, тем более что это по нраву хозяину, а бояться ему было бы нечего: Грие не обременяет себя излишней щепетильностью, но некоторые правила у него определенно есть и он им следует. Так что он не производит впечатление человека, способного попользоваться невольником и вышвырнуть его в полное распоряжение слуг. Судя по всему, он был из тех, кто со своими любовницами и любовниками расстается достойно. Разумеется сомнительно, что между ними возникла бы безумная любовь, но предполагать привязанность было реально, связь, как и ее прекращение не стали бы тяжким испытанием…

Можно ли сказать, что то, что его жизнь сложилась так, а не иначе — это хорошо? Что у него есть сейчас, кроме эфемерной надежды…

Однако подобное полуживотное существование, пусть даже сытое и благополучное, которое когда-то было пределом его мечтаний, теперь мягко скажем, не привлекало!

Тем не менее, это не значит, что для кого-то оно не могло стать спасением, а для него удачной возможностью!

— Я не против! — улыбнулся Айсен. — Если вы отвезете меня в Фесс.

Мужчина вначале рассмеялся, как удачному ответу на шутку, но потом нахмурился и даже поднялся:

— Боже, ты ведь серьезно! — кажется, он был потрясен.

— Да, — подтвердил Айсен.

Ожье ошеломленно потряс головой.

— Сбежать решил?

— Не совсем, — юноша отвел взгляд. — Это долгая история.

— Нет, я понимаю, Филипп человек солидный и так, — мужчина прищелкнул пальцами, — с бухты-барахты тебя никуда не повезет и не отпустит… Оставим то, что я не настолько обделен в постели, чтобы мчаться в поисках любовника за тридевять земель… Но ты! Ты с ума сошел? Ты хоть знаешь, что там сейчас творится?!

— Именно поэтому!

— Нет!! — категорично бросил Грие, отворачиваясь и меряя комнату размашистыми шагами.

— Тогда до Уджды или Омана. Дальше я доберусь сам.

— Далеко же ты уйдешь с таким-то знаком! — Ожье кивнул на ошейник.

— Я сниму.

Мужчина замер, словно наткнувшись на нечто невидимое.

— А кожу ты тоже снимешь? Да твоя шкурка, как летопись завоевания!

— Я же не буду разгуливать голышом!

— А это? — Ожье резко вывернул руку юноши, обнажая запястье. — Одного случайного взгляда хватит!

— Мало ли откуда, — Айсен прямо смотрел ему в глаза. — Был в плену, в тюрьме… Никто не докажет, что я беглый.

— А никто и не будет! Отрубят какую-нибудь выступающую часть тела, во избежание… И дальше уже все равно!

— Вы можете написать мне бумагу, заверить ее в порту.

Мужчина выдохнул, раздраженный и восхищенный одновременно его упрямством.

— А деньги? — своим особым вкрадчивым тоном поинтересовался он.

Айсен поник: этот вопрос оказывался самой слабой частью плана. Но нашелся:

— Я буду играть.

— Думаешь, тебе заплатят?

— Сам Кантор Золотая струна сказал, что у меня хорошо выходит! Так что на пару лепешек и ночлег заработаю.

Ожье замолчал, долго и придирчиво разглядывая, сидевшего перед ним юношу, весь вид которого говорил о несгибаемой решимости.

— Хм… — протянул он наконец. — Допустим, я уже рассматриваю твое предложение…

Айсен подался вперед, синие глаза заблестели.