Фантазм

Айсен поднялся со вздохом и направился к двери, но замер, так и не решившись ее открыть, а потом потеряно заметался по своей комнате. Это случилось… любимый здесь, и это не мечта, а реальность! Нужно просто выйти, сделать пару шагов и он его увидит…

Но что он увидит? Почему-то казалось, что хватит одного первого взгляда, чтобы понять любим ли он и есть ли у него вообще надежда или же все это время он жил самообманом! Страшно.

Простил ли его любимый за то, что он уже никак не может изменить? Юноша обнаружил, что его трясет. Страшнее всего было бы увидеть в его глазах спокойное безразличие. Два года долгий срок, даже если и было со стороны Фейрана какое-то чувство, оно вполне могло угаснуть!

Помнил ли любимый о нем? Или забыл сразу же, как только отдал брату, ведь ни в одном из писем, он даже не поинтересовался понравился ли тому его «подарок» — просто так, хотя бы из обычной вежливости. Не напрасным ли было ожидание…

Сердце стучало где-то в висках. Страшно, до колотья в груди страшно! Быть может, ему стоит подождать, пока его не позовут, пока метр Филипп не поговорит с братом… Айсен нервно посмеялся над собой, и заставил взять себя в руки: не станет же Филипп прямо на пороге увещевать Фейрана относительно его бывшего раба! И к чему было терпеть разлуку и ждать, если сейчас он станет прятаться?

Юноша все-таки спустился, но вначале уверенный, шаг его все больше замедлялся, и он остановился у порога, так не выйдя во дворик, где знакомился с племянниками Тристан.

Улыбается… — Айсен был вынужден опереться плечом о притолоку, потому что ноги его почти не держали. Мужчина стоял в пол оборота к нему и о чем-то спрашивал Алана, в ореховых глазах мерцали теплые искорки. Странно было видеть его в европейском платье, но Айсен узнал бы его в любой одежде, в любой толпе… С закрытыми глазами узнал бы только по негромкому звуку шагов, по одному прикосновению!

…Волосы отросли немного длиннее и кажутся темнее, чем он помнил. На лбу появилась морщинка и у губ тоже… Лицо осунулось. Юноша дрогнул, разглядев еще не успевший совсем побелеть шрамчик нал скуле. Любимый…

Глаза видели, а сердце боялось поверить. Айсен в изнеможении прикрыл веки, пытаясь хотя бы выровнять дыхание и выпрямиться, Фейран обернулся…

Фейран обернулся вслед вихрем умчавшейся Фей, которой срочно потребовалось что-то ему показать, и улыбка медленно стала блекнуть, застыв плоской приклеенной картинкой: на пороге, слегка в тени стоял молодой человек…

Черные волны волос кажутся немного растрепанными, в свободном развороте плеч угадывается напряжение, а тонкие нервные пальцы вцепились в косяк…

Среднего роста, худощавый, модные чулки подчеркивают стройность ног, голубой пурпуэн облегает изящную, но развитую фигуру, узкую талию украшает дорогой работы поясок, высокий чистый лоб охватывает шапель с прихотливым узором — несомненно, это его он видел, смеющимся с музыкантом. Мельком, не полностью, со спины.

А сейчас может разглядеть его лицо до последней черточки! Как и пронзительно синие глаза, которые одновременно молился забыть и увидеть снова…

Голос Алана, пролетевшая обратно Фей — разбили наваждение, и сознание расчетливо отметило сразу несколько обстоятельств. Первое, что Мадлена чересчур пристально и крайне неодобрительно за ним наблюдает. Второе, что, несмотря на отчетливо видный в распахнутом вороте ошейник, Айсен не двинулся, чтобы поклониться дочери хозяина или их гостю.

Папочкин любимец? Кажется, так.

И в «поклонниках» у такого тоже не должно быть отбоя! Раньше — не было, а уж теперь…

Фейран приподнял брови, с облегчением скрыв за отстраненным удивлением и полную растерянность, и необъяснимую злость, и что-то очень похожее на боль и горечь.

— О! Вижу мой «подарок» тебе понравился, раз ты его сохранил, — бросил он Филиппу.

— Даже приумножил, — сухо отрезал взбешенный Кер, взглянув на смертельно побледневшего юношу. — Идем же в дом!

Айсен отшатнулся с их дороги, словно его могло обжечь, но недостаточно быстро, чтобы не услышать предназначавшуюся Филиппу тихую фразу, небрежным прохладным тоном:

— Прости, просто не ожидал, что Мадлена потерпит в своем доме… мм… постельную принадлежность.

* * *

— О чем ты хотел поговорить со мной? — поинтересовался Фейран, когда все домашние были разосланы по своим делам, и они с братом остались наедине в его кабинете.

— Не о чем, а о ком! — резко одернул его Филипп. — Об Айсене.

Он не собирался заводить этот разговор так сразу, но судя по тому, чему только что стал свидетелем, откладывать его тоже было нельзя.

Фейран молча ожидал продолжения, не выдав себя даже движением пальцев, державших бокал. Лишь слегка дернул губами, давая понять, что удивлен предметом обсуждения между ними.

Этого оказалось достаточно, чтобы Кер-старший вышел из себя совершенно:

— Как бы между вами не сложилось, и что бы не произошло раньше, — процедил он, тяжело глядя на брата, — я попросил бы тебя быть более сдержанным! Оскорблений Айсен заслуживает меньше кого бы то ни было! Тем более от тебя!