Фантазм

— Какого горячего защитника он нашел в твоем лице, — протянул Тристан, увлеченно рассматривая содержимое своей чаши.

— К счастью, да! Но тебе без сомнения было бы приятнее узнать, что мальчишку замучил очередной насильник!

Против воли Фейран вздрогнул, прикрыв глаза. Филипп зло усмехнулся: щадить его тонкую душевную организацию он не собирался!

— Давай оставим громкие фразы, — досадуя на себя за непроизвольную слабость, заговорил Фейран. — Разумеется, как хозяин этого дома, ты вправе просить меня о чем угодно. Но я не совсем понимаю, какое отношение ко мне имеет твое имущество…

— Айсен — не имущество!! — загремел Филипп. Успокоившись с видимым усилием, мужчина продолжил. — Он стойкий отважный мальчик с чистым любящим сердцем, которое дано немногим!

Фейран едва не до хруста сжал челюсти: если сейчас брат углубится в перечисление всех достоинств юноши, как существующих, так и мнимых, — он не выдержит и сорвется тоже…

— Поздравляю, — саркастически бросил мужчина. — Однако меня это давно не касается!

— Видит Бог, я был бы только рад, если бы так и было! — с чувством парировал Филипп. — Здесь у него есть будущее, есть жизнь… И отнюдь не «постельной принадлежности», как ты «остроумно» заметил! Айсен талантливый мальчик, он упорно занимается музыкой, он развивается… Сама герцогиня Элеонора слышала, как он играет, и хвалила его!

— Вот как? — заметил Фейран, изобразив деланную улыбку.

Филипп сел на свое обычное место, вглядываясь в него настолько пристально, что становилось не по себе.

— Интересуешься? — вдруг совершенно спокойно спросил он.

— Интересуюсь, зачем ты рассказываешь обо всем этом мне, — дернул плечом Фейран.

— Затем, что именно к тебе Айсен хочет вернуться, — сообщил Кер.

Если он хотел потрясти своего собеседника, то ему это удалось сполна! Некоторое время Фейран смотрел на него в немом изумлении, не находя слов. Только сердце в груди как-то странно дергалось невпопад… А потом он опомнился.

— И давно? — ядовито вопросил Фейран.

— Года два, — в том же тоне отозвался Филипп.

— Не очень удачная шутка.

— Какие уж тут шутки! — мрачно согласился Кер. — Я обещал ему, что помогу вам встретиться и поговорю с тобой. Сейчас — я это обещание исполняю. Он очень ждал тебя, он любит тебя… Не понимаю за что, но любит! Если ты не испытываешь к нему того же, будь добр хотя бы объясниться. И объясниться в нормальном тоне! Не смешивая с грязью!

Пока он говорил, напускная язвительность и небрежность сползли с еще молодого лица мужчины, оставляя после себя лишь тоскливую усталость.

— Любовь… — словно бы себе сказал он, — любовь слишком громкое слово, им обычно называют все, что угодно. Я охотно верю, что тогда он испугался и просил его вернуть… Что Айсена ко мне влечет. Это нормально, в определенном смысле первым у него был я и…

— И последним тоже, — оборвал его Филипп, уже с жалостью наблюдая, как брат пытается себя убедить и перебороть. — Если вопросы верности, все что тебя беспокоит, я клянусь, что после тебя у Айсена никого не было, и нет!

Фейран вскинул на него глаза и тут же отвернулся.

— Даже твой Ахмади его не тронул.

— Это тебе Айсен рассказал? — криво усмехнулся мужчина.

— Представь себе, в отличие от тебя, я с ним разговаривал, а не трахался! — бросил Филипп, раздраженный тем, что брат похоже опять съезжает на привычную удобную дорожку.

— Ты меня осуждаешь, — Фейран не спрашивал.

— Осуждаю, — честно признался Кер. — И прошу как человека, не ломай Айсену жизнь. Не калечь ему душу еще больше!

Фейран молчал, глядя куда-то в пространство с болезненной усмешкой. Филипп смотрел на него с горьким недоумением: ведь видно, что мальчишка сидит у него занозой в сердце! Любит… Так почему не верит, зачем мучает и его и себя?

Что ж, остается надеяться, что веры Айсена хватит на двоих.

Рассудок гас и отказывался верить в услышанное, а сердце… Что сердце! Айсен не был уверен, что оно еще бьется… Что оно еще вообще есть! Там — застряло что-то тонкое, острое и холодное, как клинок в ране. Но он боялся, что если вынуть его, то просто изойдет болью, как истекают остывающей кровью в несколько минут…

Любимый, за что?! В чем я виноват перед тобой, что ты так суров? И неужели моя вина так тяжела…

Айсен пробирался обратно к себе почти ощупью. Он предпочел бы совсем ослепнуть, чем еще раз увидеть на лице любимого убийственную смесь равнодушия и презрения… Но ведь все еще впереди! А значит, надо дойти, побыть одному, успокоиться и попытаться научиться жить без цели и смысла.

Нет!! Не верю! Не хочу верить…

— Айсен?

Молодой человек ощутил некоторое подобие досады, когда не удалось миновать хлопотавшую по поводу обеда Мадлену: сочувствие в ее глазах убивало последние жалкие крохи надежды.

— Я… голова немного заболела… — с усилием выдавил юноша, лихорадочно ища какой-нибудь приемлемый предлог. — Я полежу чуть-чуть и… поем, наверное, тоже потом…

— Конечно, иди, — женщина понимающе погладила его по руке. — Я скажу, чтобы тебя никто не беспокоил. Если что-то понадобится, позови.

— Спасибо, — Айсен вымученно улыбнулся.