Фантазм

…Кажется, он чувствовал тепло приникшего к нему тела даже сквозь одежду. Каждой клеточкой, как будто все нервы были оголены, и, не замечая того, водил щекой, ощущая кожей, губами мягкий шелк темных волос, вдыхал их аромат… Неожиданно руки юноши дрогнули, уже не отбиваясь, ладони легли на грудь — так неуверенно и робко, точно за это движение его могла поразить кара господня. Пальцы мелко подрагивали. Айсен просто стоял, уткнувшись лицом в шею мужчины и позволяя держать себя. Признание без слов…

Шаги в коридоре. Голоса. Очнувшись, Фейран едва не выругался вслух, но решил, что в целом оно к лучшему, что им помешали: есть время собраться с мыслями и попытаться понять, что между ними только что произошло.

Непростая задача, учитывая, что он и о прошлом не мог сказать определенно!

— Жду тебя после того, как все лягут, — мужчина отстранился и вышел, не задерживаясь.

Не заметив, как потеряно распахнулись чернотой глаза шатнувшегося от неожиданности юноши.

Любимый… Так близко, что слышишь стук его сердца — неровный, сбивчивый… Его дыхание колеблет волосы у щеки. Его руки, сильные поддерживающие объятия, ласковый шепот… Время остановилось, и мир перестал существовать.

Айсен боялся даже пошевелиться, открыть глаза, вздохнуть не в такт, спугнув тем самым драгоценное мгновение близости. Страшась поверить, что никаких преград между ними нет…

А может, и не было, не было ничего, кроме надуманных условностей, которые не могут иметь ровным счетом никакого значения, когда любишь! Юноша был бы рад, если бы можно было стоять так вечность!

Единственный мой, счастье мое, я все-таки важен для тебя, я тебе нужен… Жизнь моя, только не отпускай меня больше, только не размыкай рук!

Небрежная фраза хлестнула плетью по распахнутой навстречу душе. Айсен остался стоять, глядя перед собой невидящими глазами. Он был бы не против, если бы подступавшая истерика вернулась, но она ушла, схлынула, как вода в раскаленный песок, заодно прихватив с собою и остальные чувства. Мысли текли вяло и неохотно, как будто интересуясь с ехидцей, когда же он угомонится и перестанет их тормошить по одному и тому же поводу.

Айсен все же сел — на то же самое место, откуда встал Фейран, и прижался затылком к прохладной стене. Значит, вот что с ним будет… Быть вдвоем и все время ждать милости, гадая что именно последует — удар или ласка. Без конца отбывать наказание за то, что с ним делали силой, безжалостно пресекая даже тень неповиновения, и благодарить, что любимый им не побрезговал после этого, отзываясь на каждый щелчок его пальцев…

Тогда зачем все было? К чему были эти два года… Он не знал и не мог хотеть иной любви, чем та, которой оделял его господин по мере своего желания. Фейран сам захотел увидеть в нем большее… Так почему теперь, когда он безвозвратно изменил себя, любимый по-прежнему не видит в нем ничего, кроме игрушки на ночь?!

Любимой игрушки. Достойное утешение? Ведь хотелось же быть с ним любой ценой…

Айсен вскинул голову и поднялся, больше не сомневаясь в решении.

Сказать, что Филипп беспокоился за юношу, значит ничего не сказать. Поэтому увидев его в своем кабинете, испытал одновременно облегчение и тревогу, но Айсен выглядел спокойным и собранным. Молодой человек отвернулся от окна и без слов положил на стол половинки разомкнутого ошейника. И только после этого поднял взгляд на своего покровителя.

Тот, тоже молча, смотрел на куски металла, за которые мальчик так упорно держался, понимая, что Айсен переступил еще какой-то очень важный порог и… дело даже не в ошейнике!

— Я хочу уйти, — высказал свое намерение Айсен.

Филипп согласно покачал головой, — а что он мог сказать?!

Поэтому просто спросил:

— Куда?

Молодой человек улыбнулся слегка, благодарный за все то, что стояло за кратким вопросом.

— Сначала к Кантору: он не откажет. А там видно будет… Он говорил, что скоро собирается уехать в Париж или Брюгге. Может быть, поеду с ним, может, останусь… Не знаю, пока рано судить!

Филипп снова кивнул.

— Когда ты уходишь?

Айсен немного замялся.

— Надеюсь, ты не собираешься уйти только в том, что на тебе есть? — уже резче бросил мужчина. — Ладно, оставим! Тем более, вещи прислать всегда можно.

Юноша искренне засмеялся:

— Зная мадам Мадлену, уверен, что она в любом случае пришлет мне половину дома!

— Что есть, то есть, — с добродушной усмешкой согласился Филипп и резко сменил тон. — Значит, прямо сейчас?

— Так будет лучше! — Айсен опустил взгляд. — Я скажу всем, но на ночь уже не останусь.

— Хорошо! — согласился метр Кер и, подойдя к нему, опустил руки на плечи. — Но знай, что у тебя есть дом, в котором тебя ждут, в котором тебе всегда рады! Я ни разу не пожалел, что ты переступил его порог. Я горжусь тобой и был бы рад, если бы ты был моим сыном по крови, хотя она — последнее, что имеет значение!