Фантазма. Любовь без точных координат

Накейн

Рассвет наступил стремительно. Ярко-желтое светило будто выпрыгнуло из-за горизонта и взлетело над верхушками деревьев.

Я посматривал на спящую девушку, помешивая кипящую в котелке похлебку из собранных даров природы. Ее лицо порозовело от загара. Растрепанные волосы разметались по траве и плечам. Не удалось подстелить под нее плед, так быстро заснула, что я даже приятных снов не успел ей пожелать. А теперь мне предстояло ее разбудить. Не хотелось этого делать, но дальше тянуть время, давая ей возможность получше отдохнуть, было нельзя.

Бади подсчитал, что до гор мы доберемся при вчерашней скорости передвижения примерно дней за пять. Местных дней, не средних для покинутой нами галактики, что подкрепляло бодрость духа, как и надежда на существование заветных небоскребов.

Я подумал, что, наверное, был излишне строг в обращении с Эвалейлой. Нужно быть к ней снисходительнее. Это я мог прошагать с утра до ночи полный данкорский день, который раза в два, если не больше, длиннее здешнего. Моя неожиданная спутница не ходила в походы со времен отдыха в детском лагере, и то ее там не утруждали тяжелыми нагрузками. Наша деревенская малышня, которую я учил азам выживания в пустыне, имела больше полезных навыков и была намного лучше приспособлена к встречам с трудностями и опасностями. А эта ландрийская девушка мне напоминала тоненький нежный росток, взятый из теплицы. При всем при том она еще держалась молодцом. Я должен был гордиться ее терпением и поощрять стремление поскорее достичь намеченной цели, а не упрекать в погоне за миражами. Признаюсь, я и сам хотел верить в существование сказочного горного городка. Мог с уверенностью сказать, что Эвалейла прошла проверку на прочность. Она следовала за мной, пока не свалилась с ног. Нужно хвалить ее чаще и реже упрекать.

Сняв котелок с костра, я его поставил остывать на собранные в кучку прохладные камни. Наш несостоявшийся из-за слишком быстро заснувшей девушки ужин превратился в грядущий завтрак. Чтобы Эвалейла и его не проспала, я тихонько подкрался к ней, присел на корточки и ласково шепнул над ухом:

– Э-эй, просыпайся, соня. Пора вставать.

Девушка даже не пошевелилась.

– Утро настало. Наша еда стынет, – сказал я громче.

– М-му-у, – вместо слов невнятно промычав мне в ответ, Эвалейла повернулась набок, пряча все еще закрытые глаза от яркого света.

– Поднимайся. Нам пора идти дальше.

– У-у-у, – на этот раз ответом стало недовольное завывание.

– Вставай, пушистый ландрик, – потрепав легонько девушку по волосам, я подумал о том, какие они приятные на ощупь, мягкие и гладкие.

Правда, как шерстка молодого ландрика.

– Ты обещал не обзываться, – простонала девушка и повернулась обратно на спину, сладко потягиваясь.

– Иначе тебя было невозможно поднять, – я встал, указывая на завтрак в котелке. – Нам нужно подкрепиться и снова отправляться в путь. Не забывай, какие короткие здесь дни.

– О-ой, – привстав, Эвалейла потрогала щеки и вздрогнула. – У меня обгорело все лицо! До щек дотронуться нельзя. Они как будто горят огнем. А мой бедный носик… – слегка ущипнув кончик носа, девушка взвизгнула. – Он болит и шелушится. Надо же было мне оставить в каюте защитный крем от ультрафиолета! Что мне теперь делать? Я тут вся сгорю и превращусь в уголек.

– Намажь лицо молочком, – я принес ей круглый зеленый орех с еще почти не затвердевшей скорлупой, разломил его пополам и вылил маслянистую белую жидкость из сердцевины в ее ладонь. – Должно стать легче.

Пока моя спутница приводила себя в порядок, я набрал для нее про запас таких же съедобных недозрелых орехов, чтобы взять в дорогу.

Сам я был привычен к загару, потому не чувствовал ни боли, ни зуда. Богатые красотки оберегают свою кожу от палящих лучей, стараются сохранить благородную белизну кожи. И вот результат. Увы, кроме смягчающего и защищающего кожу молочка из орехов я ничем не мог помочь девушке. В настолько жарком тропическом климате даже козырек из широких листьев, надетый на голову, не спасает от обгорания.

– Со временем твоя кожа покроется ровным загаром, адаптируется к излучению основной греющей звезды, – я слышал, как Бади утешает хозяйку.

Время… Кто знает, сколько его у нас осталось… На поиски таинственных небоскребов, и вообще, на жизнь.

По эту сторону болота мы пока не встречали опасных хищников. Некрупные гибкие древолазы, похожие на зеленых шестилапых кошек, не рисковали нападать. Они прятались среди густой листвы, издали с любопытством наблюдая за нами. Я весь жалкий остаток ночи не спал, сидел на дежурстве и видел в темноте их светящиеся желтые глаза.

Поели мы молча и торопливо, но когда пришло время вновь собираться в путь, Эвалейла начала умолять меня дать ей посидеть и отдохнуть хоть немного.

– Мои измученные ножки болят. Я не могу, как ты, легко встать и пойти, а потом еще четверть леса прошагать за день.

Она смотрела на меня полным страдания взглядом, чуть вытянув миленькие губки. Было трудно не сдаться в плен ее очарованию и не согласиться продлить наш привал. Я понимал, что медлить нельзя, но все равно сделал маленькую уступку. Разрешил отдохнуть, пока собираю вещи и утрамбовываю рюкзак.

– Кажется, у меня начинается депрессия, – вздохнула Эвалейла, уныло глядя на потушенный костер.

– Скажу проще, на тебя напала хандра. Это очень коварный и вредный зверь. Но давай мы вместе попробуем его прогнать, – я подошел к ней и ободрительно положил ей руку на плечо, несильно сжимая пальцы.

– Боюсь, с этим зверем нам будет справиться труднее, чем с большим злым спиногрызом. Его бритвой не испугать, – Эвалейла подняла на меня взгляд и кисло улыбнулась сжатыми губами.

– Зато я знаю, чего он точно боится. Хороших приятных мыслей. Вспомни тех, кто тебя любит и ждет на родной планете, и станет легче. Постараемся выбраться отсюда ради тех, кто нам дорог.

– О них мне думать больнее всего, – девушку не утешили мои слова. Она отвернулась и посмотрела себе на колени, чтобы не видеть моего внимательного взгляда. – Страшно представить, что будет с папой, когда ему сообщат о моем исчезновении или о крушении “Фантазмы”. А ведь моей семье уже могли сообщить. Времени прошло достаточно. Не знаю, как папа сможет это пережить… Он перенес уже две операции по пересадке нового сердца, выращенного из его собственной мышечной ткани. Ему нельзя испытывать настолько сильное нервное потрясение. Помню, семейный доктор сказал, что в третий раз сердце может не прижиться, а механические импланты папин организм сразу отвергает. Мне страшно подумать обо всем этом. И о маме. Она моложе отца, но каково для нее будет узнать об исчезновении или гибели единственной дочери. Меня могут внести в список погибших, не найдя никаких следов и сигналов.

– Перестань думать о грустном. Не надо выбирать самое худшее из всего, что только может быть, – присев рядом с девушкой, я провел костяшкой пальца по ее щеке, вытирая слезинку. – И тем более не надо плакать. Слезы – плохие помощницы. Так говорят мудрые пожилые женщины у нас в деревне.

Я почувствовал, как мое сердце болезненно сжалось в груди. В тот момент я как будто бы увидел рядом с собой совсем другую Эвалейлу. Не сумасбродную эгоистичную особу, для которой во вселенной не существует никого и ничего, кроме ее собственного “я”, а несчастную растерянную девушку, способную любить своих близких и переживать за них. Почувствовал себя так, словно из темного бутона, покрытого тонкими острыми колючками, распустился прекрасный цветок с нежными белыми лепестками и умопомрачительно приятным ароматом.

– Я пытаюсь думать о хорошем, – почти шепотом произнесла Эвалейла, неуверенно глянув на меня краем глаза. – Но каждый раз, когда я погружаюсь в мечты, через мой мозг как будто проходит разряд электрического тока и выбивает все мысли, которыми я себя успокаиваю.

– Борись с наваждением и думай о том, что все закончится благополучно. Представь, как ты вернешься домой и обрадуешь свою семью. Я думаю, твой отец достаточно силен духом, чтобы пережить нехорошие новости. А еще считаю, он им не поверит. Разве суть его работы не в том, чтобы проверять любые сведения и отличать правдивые слухи от ложных? А еще занятие, которому он посвятил всю жизнь, требует стальных нервов. Пока ты здесь переживаешь и не можешь решиться продолжить наш поход в горы, твой отец, должно быть, уже поднял по тревоге всех своих работников, друзей и знакомых. Наверное, даже лютых врагов, и тех к делу привлек, пообещал им заманчивое вознаграждение. Потому и нам не стоит отчаиваться.

– Тебе легко так говорить, – нервно встрепенулась Эвалейла. – В твоей деревне вряд ли есть межпланетная связь. Скорее я поверю в то, что там друг другу пишут письма. Бумажные свитки по домам разносят почтальоны верхом на гигантских бабочках или стрекозах. Готова поспорить, твоя семья не знает, что ты пропал, затерялся на космических просторах.

– Да, ты угадала про почтальонов, все так и есть. Но мне, поверь, ничуть не легче от того, что мои родные и друзья не знают о случившемся. Эва, я не хотел тебе рассказывать об этом… Но какой толк скрывать… В моей жизни вряд ли чего-то изменится, если я тебе открою свой главный секрет.

– Люблю секреты. Внимательно тебя слушаю, Накейн, – девушка напружинилась, как хищный древолаз перед прыжком, и впилась в меня нетерпеливым взглядом.

– Считай, я тебя подловил, – я дернул плечами, почувствовав себя неуютно. Можно было подумать, я вновь оказался на смотровой палубе “Фантазмы” в окружении чуждых мне по духу богачей. – Ты точно подумала о другом, о чем-то интимном из области дамских сплетен. Но это не важно… Дело в том, что если я не вернусь домой раньше, чем начнется новое нашествие диких кочевников, то моя семья погибнет. Дед, мать и младшая сестра. Может быть, не уцелеет вообще никто из жителей нашей деревни.

– Это правда?

– А я тебе хоть раз соврал? Не надо меня равнять с лицемерным аристократом или магнатом.

– Но как ты один надеешься их всех спасти? – девушка растерянно заморгала, и я невольно засмотрелся на ее длинные ресницы, красиво изогнутые вверх. – Целую деревню. Ты сам говорил мне, что кочевников несметная орда.

– Попробуй угадать ответ на этот вопрос, – я взглянул на остывшие угольки. Не хотел смущать девушку излишним вниманием, наводить на ненужные в опасном путешествии мысли. – Даю подсказку. Все зависит от того, на что у тебя врожденное чутье, как у веселых пушистиков на цветочный мед.

– Деньги, – не раздумывая, сказала Эвалейла.

– Правильный ответ, как говорила учительница в школе. Единственная причина, по которой я устроился работать механиком на “Фантазме” – возможность заработать нужную сумму для спасения всех жителей нашей деревни.

– Ты хотел откупиться от кочевников? А я думала, что дикари не принимают никакую оплату и не берут взятки. Они просто грабят, и все.

– Я договорился об оплате убежища в горной крепости. Собрался привести туда всех жителей. Она хорошо защищена. Дикари в прошлом году попытались взять ее штурмом, и отступили, понеся большие потери. С тех пор, как в крепости поселился ваш наместник, вход стал платным и слишком дорогим для нас. Я все понятно тебе объяснил?

– И снова в ваших бедах виноваты мы, ландриане.

– Что я еще могу сказать? Так и есть. Я не обвиняю тебя лично. Ты тут совершенно ни при чем.

– Но ты ведь хотел, чтобы я пришла к определенному выводу? Считай, добился цели. Да, я могу решить все обозначенные проблемы. У меня достаточно серьезные и влиятельные связи.

Эвалейла сказала это с каким-то гордым упреком, который сильно меня зацепил, словно по коже прошлось острие ножа, не пробивая ее, но продавливая и слегка царапая.

– Я не собирался ни о чем тебя просить, – раздраженно хмыкнул я. – Но мы заговорили о наших семьях и…

– Но теперь ты от меня не отвертишься. Точнее, от моей помощи, – сглаживая возникшее между нами неприятное эмоциональное трение, девушка взяла мою руку и крепко пожала ее, как парень-друг, желающий поддержать в трудный момент. – Я могу сделать так, что наместник задрожит от страха. Он согласится вас принять в крепости абсолютно бесплатно. Еще лично будет кланяться вам в ноги и возьмется стелить ковровую дорожку на горной тропе, встречая вашу делегацию с почестями. Не беспокойся, я обо всем позабочусь и все устрою лучшим образом. Только нам надо решить одну маленькую проблему. Выбраться с этой планеты!

– Постараемся это сделать вместе. Идем в горы и верим, что у нас все получится. Мы сможем вернуться домой и порадовать своих близких.

Я встал и подал ей руку, помогая подняться и приглашая следовать за собой.