Фантом

Писаренко передал докладную Градову. Тот прочитал и посетовал:

— Не густо, ожидал от вас большего!

— Георгий Александрович, делаем все, что в наших силах, — заверил Сердюк.

— Наверно, не все, Анатолий Алексеевич. Процесс идет, а прорыва на главном направлении нет! Это не работа! — не смог скрыть досады Градов.

Сердюк и Писаренко понуро молчали. Упрек был справедлив. По их первому требованию Градов откладывал в сторону все остальные дела, чтобы выбить вне очереди лучшую оперативную технику, немедленно снимал с других участков сотрудников и отправлял в командировки. «Наружка» не знала покоя и за последнюю неделю истерла ноги, гоняясь по Москве и пригородам за пятью Гастролерами. Но больше этих горьких слов Сердюку и Писаренко говорили глаза Градова. Ему, и только ему, каждую неделю приходилось отдуваться за их работу на «ковре» перед директором. Они готовы были расшибиться в лепешку, но только чтобы не причинять ему боль, и Сердюк буквально взмолился:

— Георгий Александрович, дайте еще время! Мы найдем его! Мы заставим его раскрыться!

— Время? Раскрыться?! — повторил вслух каким-то своим мыслям Градов, поднялся из кресла, прошел к шкафу, снял с полки книгу «Смерш» и спросил:

— Надеюсь, читали?

Сердюк кивнул головой, а Писаренко не удержался и похвалился:

— У меня она с автографами почти всех авторов.

— Это хорошо, Василий Григорьевич! Но если к ним добавишь автограф Гастролера, обещаю, в следующей книге и для тебя найдется место! — с легким сарказмом произнес Градов и зашелестел страницами.

Сердюк с Писаренко терялись в догадках. То, что книга «Смерш» была детищем Градова, ни для кого в департаменте не являлось секретом. Четыре года назад, загоревшись идеей восстановить правдивую историю военной контрразведки времен Великой Отечественной войны, он собрал группу энтузиастов, и те взялись за, казалось бы, безнадежный труд.

Понадобился не один месяц, чтобы в архивах времен зловещего Наркомата внутренних дел СССР отыскать материалы тех лет. А когда они нашлись и заговорили сухим, бесстрастным языком совершенно секретных докладных записок, радиограмм, оперативных сводок и разведдонесений, перед авторами открылась одна из самых захватывающих книг — книга удивительных человеческих судеб. На ее страницах сама война правдиво и без прикрас рассказала историю Смерша и тех, кто своими жизнями и смертями писал ее страницы.

Градов энергично листал эту дорогую для него книгу, пока не остановился на странице 171 и положил перед Сердюком и Писаренко. С фотографии на них смотрел строгий старший лейтенант — разведчик Смерша Петр Прядко. Они с любопытством поглядывали то на фотографию, то на Градова и ждали продолжения. Его взгляд смягчился, а в голосе зазвучали непривычно теплые нотки:

— Петру было намного трудней, чем нам. Он был один среди врагов, но его находчивости и изобретательности можно только поучиться. Одним простым, но эффективным ходом Петр парализовал целую шпионскую школу гитлеровцев. Что он совершил? — Градов сделал многозначительную паузу и продолжил: — Написал всего пять слов, но каких: «Здесь живут шпионы капитана Гесса», и ночью вывесил плакат на штабе абвергруппы 102. На следующее утро половина Краснодара знала, что по улице Седина, 10, готовят гитлеровских агентов и диверсантов. Спустя два дня из Берлина прилетела специальная комиссия и вывернула это «осиное гнездо» наизнанку. После ее отъезда Гесса сняли с должности, часть инструкторов отправили на фронт, а половину курсантов — несостоявшихся шпионов — вернули в лагеря.

— Блестящий ход! — согласился Сердюк.

— Что бы нам такое написать и заставить Гастролера проявиться? — задался вопросом Писаренко.

— Направление мысли верное, Василий Григорьевич! Ищите и найдете! — поддержал Градов и снова обратился к прошлому.

— Как-то давно от ветерана Смерша генерала Григоренко — наверно, знали такого?

— Ну как же? Был начальником второго главка КГБ — легенда советской контрразведки, — подтвердил Сердюк.

— Так вот он рассказал мне об одной уникальной операции, которую вели контрразведчики Смерш. Тогда грешным делом подумал: может, ветерана годы подвели, уж слишком невероятной выглядела она. А совсем недавно ей нашлось документальное подтверждение.

— И что за операция? — заинтересовался Сердюк.

— Радиоигра, и называлась «Загадка». Я не поленился разгадать, почитал дело и должен сказать: более блестящей работы не встречал! Только один факт: наш разведчик был лично известен начальнику Главного управления имперской безопасности Германии обергруппенфюреру Кальтенбруннеру, а его донесения ложились на стол самому Гиммлеру.

— Вот это да! Штирлиц отдыхает! — поразился Писаренко.

— Штирлиц не Штирлиц, а Виктор Бутырин оказался разведчиком от бога, — подчеркнул Градов и снова сделал паузу.

Лукавый прищур его глаз говорил о том, что этот разговор им затеян неспроста. Тонкий психолог, он вовремя уловил, что розыск Гастролера зашел в тупик и, стараясь не задеть самолюбия подчиненных, пытался вывести из него. Сердюк внимательно следил за каждым словом, чтобы не пропустить подсказки.